— Но на небе твой муж и брат — Даждьбог, что защищает добро и правду! Вот его знак на секире. Ответь его именем: за что гибнет род Укиль? В чем повинна Чичак, за которой ты пришла?
— Разве это род, если в нем каждый дрожит за себя и хочет спастись в одиночку? Вот они и «спасли» свои души: продали их черному волхву. Только ждет их, если умрут христианами, пекло! Они еще могли принести по болгарскому обычаю в жертву лучшего в своем роду и тем отнять силу у чудовища. Шаман предлагал Буранбаю пожертвовать Чичак, но тот не захотел терять дочь. И потерял род. Зачем ты жалеешь их, слабых душой, ты, в ком кровь воинов Перуна? Разве это твой род?
— Если люди слабы, сильный должен встать за них, тогда и к ним вернется сила. Так велит твой брат. Я — гость рода Укиль, ел их пищу, пил их кумыс, разве они чужие мне? И я люблю девушку из этого рода. Скажи мне, как одолеть в бою Железного Волка?
Морана коснулась рукой лезвия секиры, и оно на миг вспыхнуло ярким светом.
— Сила Молнии, сила Солнца теперь в твоей секире. Кроме того, ты можешь позвать на помощь самого Перуна. Но помни: если нечисть прячется за дубом — он разбивает дуб, за человеком — разит человека.
— Где же логово Железного Волка?
— Мой брат вывел тебя оттуда.
Радко взглянул на бронзового Даждьбога и вдруг вспомнил: склеп, разговор двух, пустой гроб… Когда он поднял глаза, Мораны уже не было. Спящая Чичак дышала легко и спокойно.
А тем временем у юрты собралась толпа. Люди волновались, шумели.
— Эй, Буранбай! Что за колдовство у тебя в юрте? Христос нас всех накажет!
Толпа расступилась, давая дорогу Кучукбаю и отшельнику.
— Как ты смел привести этих чужаков, Буранбай? Они еще и колдуют? Прочь из нашего рода!
Низенький, откормленный Кучукбай выдвинул меч из ножен. Буранбай взялся за свой меч.
Любим и Вячко встали рядом с топорами в руках. Лишь Буеслав стоял спокойно, скрестив руки на груди.
— Ты собрался воевать, Кучукбай? Тогда будешь биться со мной первым. А я тебя оставлю без меча и отхлещу кнутом, как тогда за Дунаем.
И тут на пороге юрты появился Радко. Твердыми шагами двинулся он к отшельнику мимо невольно попятившегося Кучукбая.
— Кара-Кам! Я знаю: ты навел Железного Волка на род Укиль! Ты сговорился с Маркианом Гностиком, упырем и оборотнем. Это он обращается в Железного Волка и губит людей и скот!
На угрюмом лице Чернеца ничто не переменилось. Рука его сжимала резной посох, на черной рясе блестел серебряный крест с каменьями.
— Сатана помрачил твой разум. Чем ты докажешь свои слова?
— Тем, что войду в склеп к упырю и убью его этой священной секирой!
И Радко зашагал в сторону развалин. Не сговариваясь, почти все стойбище пошло за ним. Одни держались ближе к антам и Буранбаю, другие — к Кучукбаю и отшельнику. Мало кто заметил идущего следом не знакомого никому чернявого горбоносого человека в ромейской одежде, с кинжалом у пояса.
Совсем стемнело, когда толпа подошла к мертвому городу. Многие не решались войти туда и сгрудились на плотине, другие вошли, но остались у ворот. К склепу подошли лишь Радко и Чернец. Первым в подземелье спустился отшельник, за ним — Радко с факелом в руке. Юноша воткнул факел в щель между камнями.
— Сними крышку с гроба! Если он будет пуст, я заставлю тебя вызвать твоего друга-упыря.
Сухие губы отшельника скривились в снисходительной усмешке.
— Ты сам не знаешь, с кем и с чем решил тягаться.
Чернец снял крышку с саркофага. Внутри лежал человек средних лет в темном хитоне и черном шелковом плаще. Казалось, он умер только сегодня. На бледном лице выделялись ярко-красные губы. Веки мертвеца медленно поднялись, и так же медленно, с трудом поднялась его правая рука с дорогими перстнями на тонких пальцах.
— Приветствую тебя, мужественный варвар!
— Встань из гроба! Анты лежачих и мертвых не бьют.
Маркиан не спеша выбрался из саркофага.
— Я знаю о тебе. Этому стаду трусливых рабов нужен хозяин. Духовный владыка уже есть — почему бы тебе не стать военным вождем? Вы — сильные, а значит, рождены для власти, зачем же вам враждовать? Выйди сейчас и объяви, что Волк побежден — твоей рукой и молитвами монаха. Потом крестись, и ты станешь не только главой рода Укиль, но и другом василевса. Я верю, ты сможешь объединить болгар, а может быть, и часть антов.
— Чтобы все они стали рабами ромеев и их бога?
— Ты хочешь спасти их? Попробуй спаси самого себя в этом склепе! Гляди! — Маркиан воздел руки. — Абрахас, Хнубис, Пантей, Горгона! Да будет ваша сила с владеющим тайным знанием!