— Хорошо умереть свободными. Но жить свободными еще лучше, — тихо сказал армянин. — Скажи, как ваши ессеи?
— Неизменные, как само Солнце. Встали, Солнцу помолились, поработали, пообедали, снова поработали, вечером отдохнули. У них хорошо: тихо, спокойно, все сыты, одеты, никого господином звать не надо… Но — скучно! Всегда одно и то же, все делай, как старшие братья укажут, один против десяти лучше рта не открывай. В иных общинах женщин любить не велят. А я волю люблю — как вы, скифы! — подмигнул Элеазар росичу.
— А что здесь, на Боспоре?
— Плохо. Лапа римской волчицы все ближе, — вздохнул Стратоник. — Плавтий Сильван, легат Мезии, разбил аорсов и скифов. Легионеры стоят в Тире, Ольвии, Херсонесе, строят крепость в Хараксе. А эта шайка из фиаса Бога Высочайшего больше самих римлян хочет обратить Боспор в провинцию.
— Маммона — вот их высочайший бог! Гермес Трижды Величайший, бог воров, торгашей и колдунов! А великая богиня — мошна с авреусами и денариями! — сжал кулаки Элеазар. — Им мало зерна и мехов, кожи и рыбы. Котис хотя бы старается мирить племена между собой. А эти станут без конца разжигать в Сарматии войны, чтобы сюда гнали на продажу рабов, рабов, рабов!
— Сауасп продаст в рабы хоть кого, — кивнул Ардагаст. — Даже роксоланов продавал, хоть они нам, росам, родичи. И с венедов требовал дани невольниками, но Фарзой запретил.
— Понял теперь, зачем к вам везут столько вина? А еще дорогие тряпки и всякие золотые, серебряные штучки, что нужны только знатным?
— Ага. Сауасп это все любит — кувшины серебряные, шелка, вино, женам золотые серьги А с роксоланами воевали после того, как греки на праздник вина навезли, и пьяные сарматы передрались и многих до смерти убили. Потом как стали разбираться, кому за кого мстить…
— Тебе, Элеазар, все господа на одно лицо. Но сейчас нужно поддержать Котиса, чтобы не отдать Боспор в руки этих стервятников, которым все время нужны новые трупы, — тихо, но настойчиво сказал Мгер. — Наш Тиридат — тоже не Савмак и Царства Солнца не создаст. Но Братство помогает ему, чтобы Армения не досталась Тиграну, прихвостню Нерона и правнуку Ирода.
Медник досадливо скривился.
— Элеазар, они способны на все. Для них главное — запугать людей так, чтобы те готовы были подчиниться хоть Нерону. Эти демоны — только начало. Сегодня — ночь солнцеворота, и страшно подумать, что в эту ночь может устроить Захария, — сжал рукой виски Стратоник.
— Купальская ночь — страшная, — горячо подхватил росич. — Вся нечисть гуляет! Да, помню! Захария говорил, что эта ночь хороша для опытов. И еще про Черный курган…
— Это хуже всего. Захария любит мудрость, как истинный философ, — горько усмехнулся Стратоник. — Но он не любит людей. Поэтому он еще опаснее таких, как Потос.
— А Захария с Валентом уже скрылись из города, мне доносили. Не иначе, обморочили стражу. Нужно ловить их на Черном кургане, — резко поднялся Элеазар.
— Там такой источник темной силы, что мы и втроем можем не справиться, — покачал головой Стратоник.
— На темную силу в купальскую ночь нужно найти силу Огня и Солнца — так учил меня Вышата, — вмешался росич. — Там же рядом Золотой курган…
— Это, юноша, я и хотел сказать. В нескольких деревушках у Меотиды [13] еще живут потомки киммерийцев. От них я узнал: эти два кургана насыпаны тысячи лет назад. Черный посвящен Трехликому, Разрушителю, Владыке Тьмы. А золотой — Богине Огня и Солнца.
— Наверное, Гелия, дочь Сатира, служила ей!
И Ардагаст рассказал о своей встрече с хозяйкой Золотого кургана.
— Гелия действительно погребена в этом кургане. Греки построили в нем склепы для ее отца Сатира, ее брата Перисада и ее самой. Может быть, тебе явилась Гелия. А может — и сама богиня.
— Спросить бы Вышату. Он и скифское, и сарматское волхвование знает… Что же с ним стало? Вас трое волхвов, можете узнать?
— Если бы у Пепельного кургана погиб он или Черный Волк, уцелевший уже был бы в городе и нашел тебя. Но их обоих нет и близко, — задумчиво потеребил бороду Мгер.
— Значит, оба… — Голос мальчика дрогнул.
— Нет. Я попробовал мысленно связаться с ним. И услышал его мысль. Но… слабо, будто он… в могиле.