Дружина Вимы уже достигла стены предместья, когда позади раздался топот босых ног и из переулка появились девять безмолвных теней в желтых тогах.
— Варма-калаи! Берегитесь, воины! — произнес маленький жрец.
Горбоносый бхикшу, вглядевшись в ауру мага, довольно ухмыльнулся: боевыми заклятиями этот явно не владеет. Остальных тем более бояться нечего. Двое самых молодых и нетерпеливых горцев бросились вперед с кинжалами — и тут же поплатились жизнью. Клинок одного монах отбил рукой, как мечом, и следом нанес ногой смертельный удар по печени. Второй успел лишь увидеть, как его противник взлетел в прыжке, и ощутить удар ногой в грудь. Обломки ребер с хрустом врезались в сердце, и тьма обрушилась на отважного кати. Третий горец, стремительно рванувшись вперед, вспорол острием кинжала желтую ткань на груди горбоносого монаха. Но тут руки бхикшу, скрещенные в запястьях, перехватили руку кати, будто клещами, и швырнули его наземь. Подняться горец уже не успел: удар локтем в висок стал для него последним.
Но тягаться в быстроте с багадуром, не раз побеждавшим стремительных барсов, было не так просто. Взметнувшуюся в ударе ногу бхикшу он перехватил боевым топором, как крюком, и развернул так, что монах утратил равновесие. Прежде чем бхикшу коснулся земли, его пронзил кинжал Сунры. Другой бхикшу, поднырнув под руку Вимы, избег его меча, ногой отбил другую руку, державшую акинак, а рукой ударил царевича в грудь. Но наборный панцирь и глыбы мышц ослабили удар, и могучее тело Вимы лишь пошатнулось. В следующий миг шею монаха разрубил меч. В смертельном бою сын Куджулы был не так неуклюж, как казался.
Противник Ардагаста ударил ногой, рассчитывая перебить правую руку, державшую меч, но юноша быстро отвел ее. Раскрытая полумесяцем ладонь метнулась к его горлу, но акинак росича успел пронзить руку монаха выше запястья. Ардагаст резко рванул руку с акинаком, и бхикшу, чуть не потерявшему сознание от боли, стало не до новых ударов. Он не смог даже удержаться на ногах, и меч Ардагаста пригвоздил его к земле. Еще один монах, повернувшись на одной ноге, другой сбил с ног Ларишку. Не будь тохарка гибкой, как пантера, и не уклонись в последний миг, этот удар сломал бы ей ногу.
Не считая женщину опасной соперницей, бхикшу бросился на Ардагаста. И напрасно: как только воин Нагасены взвился в прыжке, просвистела кривая махайра, бритая голова отлетела прочь, и к ногам росича рухнул извергающий кровь труп.
Лаодика стояла, прижавшись к глинобитной стене. Бежать? К кому, зачем? Дать этим страшным аскетам увести себя? Она их видела во дворе рядом с Шиваракшитом. Светлый и прекрасный эллинский мир, в котором она пыталась жить, разлетелся вдребезги, и некуда было идти в темноте варварской ночи. Ночи демонов… А демон в желтой тоге, разбросав горцев, уже схватил царевну за руку. Низенький маг рванул его за ноги, и все трое упали наземь. Монах легко отшвырнул мага, занес над ним ногу… Почти бессознательно Лаодика вонзила кинжал в шею бхикшу.
Горбоносый нахмурился. Враги оказались сильнее, чем он рассчитывал, и предводитель бхикшу-убийц решил прибегнуть к боевой магии. Он выставил вперед пятерню. Разноцветные лучи вырвались из пальцев. Неведомая сила повалила Виму и прижала его к земле. Но Сунра, уже испытавший подобное колдовство на себе, бросился вперед и одним ударом разрубил бритый череп ученика Нагасена. Другой монах метнулся к багадуру сзади, но был остановлен одним из горцев, поплатившимся за это перебитой рукой.
Потеряв предводителя, уцелевшие бхикшу тут же обратились в бегство. Как и всякие ночные убийцы, они были храбры лишь перед теми, кто не ожидал их нападения. Долго после этого горожане рассказывали о грозных демонах, карающих врагов сангхи и учения Будды. Но при этом добавляли, что отважный и благочестивый кшатрий может одолеть этих демонов. Особенно если его будет сопровождать мудрый брахман, лучше всего из числа магов-брахманов, жрецов Михра-Сурьи.
Встав на ноги, Вима оглядел свой отряд. Из семи горцев трое погибли, один не мог сражаться. А нужно было еще перебраться через стену предместья. Сунра тихо сказал горцу со сломанной рукой:
— Иди в корчму у ворот предместья и скажи хозяину: «Если спрячешь меня, тебя наградит великий царь кушан. Если нет — будешь иметь дело с Сунрой-багадуром».
Кати молча кивнул и скрылся в темноте. Заметив окровавленный кинжал в руке гречанки, Вима улыбнулся:
— Ты будешь хорошей женой для кушанского воина. — И незаметно бросил взгляд, полный сожаления, на Ларишку.