Издав боевой клич, Сунра и его горцы бросились набивать карманы золотом. С беззаботным смехом к ним присоединились Ардагаст и Вима. Ларишка и Михримах восхищенно перебирали ожерелья, подвески, диадемы. Лаодика пыталась сохранить сдержанность перед лицом расходившихся варваров, но парфянка уже подбежала к ней с серьгами в виде эротов верхом на дельфинах:
— Смотри, настоящая эллинская работа. Примерь, тебе такие чудесно идут.
— А это наши, бактрийские. — Тохарка показала подвески с бирюзой. — А вот браслет с тигром — рубиновый, сакский.
Лишь Шивасена стоял, сложив руки на груди и всем своим видом выражая презрение к земным богатствам, да Хиранья внимательно рассматривал рисунки на стенах.
— Откуда все это здесь? Это уже не мелуххи, — нахмурил брови Ардагаст. — А кости расколоты и обгрызены.
— Ни одного целого меча, а от кольчуг только обрывки, — заметил Сунра.
— Думаете, одни вы любите тайные походы и ночные набеги? А знаете ли, кого зовут нишичарами — «странствующими в ночи» и ятудханами — «бродягами»? — зловещим тоном осведомился саньясин. — А то, что мясо убитого врага передает его силу и мужество победителю, у вас уже не помнят? Если лезешь в дом воровать, не нужно забывать о хозяевах.
Как бы невзначай аскет вертел небольшим железным диском, продев два пальца в его отверстие.
Звуки шагов, донесшиеся из темноты, заставили всех вскочить на ноги. Из нескольких ходов сразу показались существа, чье сходство с людьми вызывало не смех, как при виде обезьян, а отвращение. Рогатые головы, острые звериные уши, раздутые животы, провалившиеся рты с торчащими из них клыками, рожи цвета меди с горящими красными глазами. Золотые венцы, браслеты, ожерелья смотрелись нелепо на стоящих дыбом огненно-рыжих волосах и серой шерсти, напоминавшей пепел сожженных трупов. Длинные мускулистые руки сжимали мечи, палицы, копья, топоры. От своих сородичей из Долины Дэвов эти ракшасы отличались не только меньшим ростом, но и особым выражением лиц: вместо тупой звериной злобы — высокомерие и осмысленная жестокость. Шивасена приветственно сложил ладони:
— Да простят меня повелители за небольшую задержку. Ритуал в храме прервала эта шайка невежественных северян. Но его можно совершить и здесь, ближе к подземным тайным силам. Если бы я не знал степняков слишком хорошо, я бы предложил им оставить царевну и убираться.
Вима взмахнул рукой — и дружинники выстроились кольцом вокруг царевен и мага, ощетинившись клинками.
— Я — Вима Кадфиз, царевич кушан, а это — не шайка, а моя дружина. Мне некогда сражаться с вами из-за золота. Уйдите с дороги, или здесь будет то же, что в Долине Ракшасов! Там мы рубили вот этими мечами таких же тварей, как вы, только покрупнее и не таких разряженных.
Трехглазый, как сам Шива, ракшас, выделявшийся особенно богатыми украшениями, снисходительно усмехнулся:
— Там вы столкнулись с одичавшими потомками тупых вояк. А мы все в прошлой жизни были царями. С твоими невеждами-разбойниками мы бы и говорить не стали, но ты хотя бы кое-что смыслишь в мудрости древних. Так вот: перед тобой — настоящие властители этой страны. Кстати, мы умеем принимать облик людей. Любой твой приближенный может оказаться одним из нас. Почему так часто меняются те, кто считает себя ее владыками? Персы, яваны, Маурьи, снова яваны, саки, парфяне… Тот, кто не нравится нам, здесь долго не царствует.
— И что же нужно, чтобы вам понравиться? Поесть человечины?
— Эта священная пища — не для людей. Кроме самых избранных. От просвещенного царя мы ждем другого. Почитать наших богов и нашу древнюю мудрость, даже если она кажется непонятной или неприятной. Следовать советам мудрых брахманов, знающих нашу волю. Быть щедрым к ним и к их храмам. Поменьше почитать диких богов своих предков.