Бронзовые светильники в виде эротов с факелами рассеивали полумрак царской опочивальни. Стратон, небрежно развалившись на роскошном ложе, любовался стоявшей возле узкого окна Нагадеви. Черные, как ночь, волосы девадаси струились по тончайшему виссону, почти не скрывавшему ее соблазнительное тело. Никогда он не чувствовал себя таким сильным, и не только телом. Он больше не изгнанник, которого могут выдать, не заговорщик, достойный плахи и кола, он — царь Шивадаса, владыка Индии и избранник сильнейшего из ее богов, чей зверь — могучий бык! Сотни тысяч людей от Инда до Гифаса — его подданные, груды золота и самоцветов внизу, во дворцовых подвалах, — его казна, и эта женщина, прекраснейшая во всей Индии, — его женщина. Так и должно быть, ибо он, Стратон, сын Гермея, рожден властвовать, как другие — пресмыкаться перед ним.
И пусть кто-нибудь попробует отнять у него хоть что-то из этого! Он перевел взгляд на шкатулку эбенового дерева, инкрустированную жемчугом. Заклинание защищало ее лучше любого замка. В ней лежала отлитая из черной меди Звезда Шести Зверей. Шивасена все-таки совершил свой ритуал. Правда, вместо ракшасов пришлось использовать глуповатых трусливых пишачей, а вместо царевны — рабыню, хотя и дочь вождя полудикого горного племени. После этого раненый саньясин слег. Но даже такой амулет многократно умножал духовную силу Стратона. Главный же источник его силы — вот он, в этом полном желания; прекрасном теле девадаси.
Нагадеви вынула из ушей его подарок — изумрудные серьги, сняла жемчужное ожерелье.
— Единственное украшение, достойное твоих волос, — это диадема царицы. А что? Ты ведь внучка царя Деванаги.
— Не только. — Нагадеви пристально взглянула ему в глаза. — Моя мать действительно дочь этого царя. Правда, от наложницы. А вот отец — дракон. Яйца дракона деду привезли из страны Хань, которую вы, греки, зовете Серикой. Дед любит называть меня своим самым удачным опытом. А воспитали меня наги в своих пещерах. Я видела неисчислимые сокровища Бхогавати, подземной столицы нагов.
Тонкая ткань беззвучно сползла с плеч девадаси. Следом упала красная дхоти. Красавица медленно повернулась — и вдруг ее стройные ноги слились в змеиный хвост, а тело ниже пояса покрылось переливающейся чешуей. Стратон небрежно усмехнулся:
— Ты что же, решила проверить, уступаю ли я в мужестве скифскому Гераклу? У той пещерной богини, что родила от него первого скифа, было даже два змеиных хвоста. А еще — крылья.
— Вот крыльев мне от отца не досталось, — развела она руками. — У него они широкие, перепончатые, как у летучей мыши.
— И все равно ты прекрасна, моя мудрая змейка. Теперь я понимаю, откуда ты знаешь много такого, что неизвестно моему гуру.
Грациозно извиваясь, она подползла к ложу, склонилась над царем. Ее глаза теперь были желтыми, немигающими.
— Мудрость всех этих гуру — только отблеск нашей. Слушайся нас, и у тебя не будет соперников среди людей.
«Завораживает?» — мелькнула у Стратона мысль и погасла.
— Я видела, как пресмыкался перед нами Вима Кадфиз, как его отец рубил нагов грозовым мечом у ворот Нагалоки. Уничтожь их обоих! А этот меч не должен оставаться в мире людей. Его место — в Бхогавати.
Вместо ответа Стратон сильно и жадно прижал к себе женщину-змею. Ему не было противно, когда чешуйчатый хвост обвил его ноги.
По широкой наезженной дороге от берега Инда на восток, к Таксиле, скакал большой отряд закованных в железо всадников. Людей защищали панцири, кольчуги, остроконечные шлемы, голову и грудь сильных породистых коней прикрывали доспехи. По ветру реяли короткие плащи. Развевался бунчук под золотым навершием в виде рогатого льва, взметнувшего вверх крылья. Впереди ехал стройный всадник средних лет, на бритом лице которого выделялся длинный тонкий нос. Его длинный меч и акинак блестели золотом и бирюзой, а на шее сияла резным красным камнем золотая гривна.