Все труднее становилось Хиранье. Может ли один человек, даже маг, так долго служить руслом, по которому мчится, как горный поток, напряженная до предела мысль двенадцати человек? Лицо шамана бледнело, его заливал пот, смешивавшийся с кровью из появившихся на коже трещин. Но за спиной его стояло войско Солнца, и слова Михр-яшта наполняли мага новой силой, хотя дружественная мысль жрецов храма Михра не могла пробиться к нему сквозь стену колдовского пламени.
Все больше напрягаться приходилось и Стратону с Нагадеви. Оружие давно вышло из-под контроля, и все силы шли на то, чтобы не дать ему сжечь их собственное войско. Но этих двоих уже не могло остановить ничто. Мир погибнет? Сейчас на исходе Кали-юга, Железный Век, Черный Век, время упадка, порока и злодеяний, и ничем, кроме мирового пожара, он окончиться не может. И если мир сгорит сегодня, значит, на то воля Разрушителя, а они — его орудия. А мудрейшие Наги уцелеют в своих глубоких пещерах. Двое мнили себя выше мира людей, а сами были ниже его.
С трудом поворачивая язык, Хиранья проговорил:
— Помогите, воины. Убейте его… и змею… Знамя и меч… проведут через огонь…
Куджула высоко поднял Грозу Дэвов, обернулся к воинам:
— Этот десяток охраняет мага, остальные за мной! Знамя Солнца — вперед! Смерть рабу Ахримана!
Черно-красная стена расступилась перед красно-золотым стягом, и почти сотня всадников помчалась сквозь огненный ад, грохоча копытами по земле, прокалившейся, как кирпич. Рядом с Куджулой скакали Ардагаст с Ларишкой. Воины Стратона остолбенели при виде вылетевших из огня длинноволосых всадников в остроконечных шлемах. Не боги ли выехали сражаться против царя Шивадасы? Но с царского слона прозвучали команды, и две сотни конных парфян и греков бросились наперерез. Царский слон остался на месте — Стратон не хотел отвлекаться от магического боя, — но два его соседа, грозно ревя, двинулись на отряд Куджулы.
Закипела схватка. Мечи звенели о панцири, пылающий клинок Кадфиза рассекал доспехи, тяжелая кханда Вишвамитры одного за другим слала в царство Ямы желавших завладеть львиным знаменем. Из ворот Таксилы, громко трубя, появился неожиданный союзник — Аянт. Священного слона не посмел задержать никто — даже Шиваракшит, стоявший на башне ворот. Аянт направился прямо к царскому слону, и соседний слон вынужден был оставить в покое кушан. Вскоре ему и еще одному слону пришлось убедиться, что Аянт, несмотря на почтенный возраст, не уступает в бою им, молодым и сильным.
В пылу боя Ардагаст оказался совсем близко к слону Стратона. С башни его могли заметить, но из-за сильного ветра нельзя было пользоваться луками, и росич решил рискнуть. Он встал на седло, ухватился за край слоновьей попоны и одним рывком взобрался на спину великана, внимание которого тем временем отвлекла Ларишка. Один дротик скользнул по его шлему, второй застрял в кольчуге и впился в плечо, но Ардагаст успел, цепляясь за выступы башни, добраться до дверцы, на его счастье, не запертой изнутри.
Оказавшись внутри башни, он первым делом сбросил ногой вниз закрепленную у порога шелковую лестницу. Спускавшийся сверху через люк воин ударил копьем. Ардагаст перехватил копье рукой, рванул противника к себе и всадил ему акинак в живот, пониже панциря. С длинным мечом в тесном помещении трудно было бы развернуться. Только тут Нагадеви обернулась на шум, Стратон же был еще глубже погружен в стихию магического боя. В лицо Ардагасту взглянули желтые немигающие глаза женщины-змеи. Их мертвящий взгляд леденил душу, сковывал тело. А за спиной уже звенели клинки: Ларишка, быстро взобравшаяся по лестнице, схватилась на мечах со вторым солдатом. Сосредоточив всю свою волю, росич вслепую ударил акинаком вперед. Клинок по рукоять вошел между пышных грудей нагини. Из ее уст вырвалось змеиное шипение, перешедшее в предсмертный хрип.
Лишь теперь Стратон обернулся, и увиденное наполнило его сердце дикой, поистине варварской яростью и отчаянием. Он узнал и золотоволосого варвара, и его спутницу-амазонку, от которых бежал тогда из Беграма, и понял, что это и есть те Ардагаст с Ларишкой, о которых ему доносили. Это они отобрали у него сестру, любимую, царство! Бешеным зверем метнулся Стратон с кинжалом в руке к росичу, но тот успел перехватить его руку и вонзить в горло акинак. Даже умирая, последний из эллинских царей на Востоке не пожалел о тысячах людей, зря погубленных им на берегах Лунди-наль. Ему было далеко до Пандавов, что отреклись от власти, раскаявшись за бойню, которую они учинили оружием богов на поле Курукшетра.