Звуки шагов, донесшиеся из темноты, заставили всех вскочить на ноги. Из нескольких ходов сразу показались существа, чье сходство с людьми вызывало не смех, как при виде обезьян, а отвращение. Рогатые головы, острые звериные уши, раздутые животы, провалившиеся рты с торчащими из них клыками, рожи цвета меди с горящими красными глазами. Золотые венцы, браслеты, ожерелья смотрелись нелепо на стоящих дыбом огненно-рыжих волосах и серой шерсти, напоминавшей пепел сожженных трупов. Длинные мускулистые руки сжимали мечи, палицы, копья, топоры. От своих сородичей из Долины Дэвов эти ракшасы отличались не только меньшим ростом, но и особым выражением лиц: вместо тупой звериной злобы — высокомерие и осмысленная жестокость. Шивасена приветственно сложил ладони:
— Да простят меня повелители за небольшую задержку. Ритуал в храме прервала эта шайка невежественных северян. Но его можно совершить и здесь, ближе к подземным тайным силам. Если бы я не знал степняков слишком хорошо, я бы предложил им оставить царевну и убираться.
Вима взмахнул рукой — и дружинники выстроились кольцом вокруг царевен и мага, ощетинившись клинками.
— Я — Вима Кадфиз, царевич кушан, а это — не шайка, а моя дружина. Мне некогда сражаться с вами из-за золота. Уйдите с дороги, или здесь будет то же, что в Долине Ракшасов! Там мы рубили вот этими мечами таких же тварей, как вы, только покрупнее и не таких разряженных.
Трехглазый, как сам Шива, ракшас, выделявшийся особенно богатыми украшениями, снисходительно усмехнулся:
— Там вы столкнулись с одичавшими потомками тупых вояк. А мы все в прошлой жизни были царями. С твоими невеждами-разбойниками мы бы и говорить не стали, но ты хотя бы кое-что смыслишь в мудрости древних. Так вот: перед тобой — настоящие властители этой страны. Кстати, мы умеем принимать облик людей. Любой твой приближенный может оказаться одним из нас. Почему так часто меняются те, кто считает себя ее владыками? Персы, яваны, Маурьи, снова яваны, саки, парфяне… Тот, кто не нравится нам, здесь долго не царствует.
— И что же нужно, чтобы вам понравиться? Поесть человечины?
— Эта священная пища — не для людей. Кроме самых избранных. От просвещенного царя мы ждем другого. Почитать наших богов и нашу древнюю мудрость, даже если она кажется непонятной или неприятной. Следовать советам мудрых брахманов, знающих нашу волю. Быть щедрым к ним и к их храмам. Поменьше почитать диких богов своих предков.
— А если эти боги нас для того и послали, чтобы очистить от вас эту землю? — дерзко спросил Ардагаст.
Вима чуть не выругался: ему навязывали еще один подвиг. А волшебный голос Ларишки уже звучал над самым ухом: «Покажи им, Вима, что ты потомок Герая Кадфиза!» Одобрительно зашумели горцы. Лишь предводитель ракшасов, не обращая внимания на «невежд-разбойников», наставительно продолжал:
— Помни: наше владычество простиралось до реки, которую вы зовете Вахшем. Если вы с отцом будете благоразумны, мы поможем вам покорить все пять тохарских княжеств. А свои нынешние владения вы отдадите царю Мивадасе. Согласитесь, он лучше вас понял, в чьей стране живет, и поэтому достиг большего духовного совершенства.
— То-то у вас хари совершенные. А брюха еще совершеннее, — рассмеялся Ардагаст, и смех его подхватила вся дружина.
Насмешек над своей тысячелетней мудростью подземные владыки не прощали никому. С диким ревом двенадцать ракшасов бросились на кушан. В священной пещере закипел бой. Звенела сталь, трещали под ударами кольчуги. Бойцам Вимы мешало то, что приходилась держать факелы, которые ракшасы, отлично видевшие в темноте, норовили погасить. Ардагаст сам отбросил факел и принялся рубиться сразу мечом и акинаком. Его примеру последовали Вима и Ларишка. Топором и кинжалом бился Сунра-багадур. На медных рожах демонов не осталось уже и тени царственной надменности — только ярость кровожадных зверей, которых они будили в себе «священной пищей избранных», когда еще были людьми (за что удостоились родиться двуногими хищниками). Ноги сражавшихся сминали бесценные золотые украшения, давили самоцветы, крушили старые кости.
Шивасена неподвижно стоял рядом с каменным зверобогом и, казалось, был безразличен к ходу боя. На самом деле он пытался использовать боевые заклятия, но вдруг, к удивлению своему, убедился, что низенький брахман-недоучка умеет неплохо, а главное, быстро строить защиту против них. Тогда Шивасена быстро завертел кистью руки. Диск с острым, как бритва, краем слетел с его пальцев и врезался в сонную артерию одному из кати. Второй диск ударился о кольчугу бившейся рядом Ларишки. Третий попал бы прямо в Хиранью, но был сбит на лету махайрой тохарки.
Открывшись на миг, Ларишка тут же получила удар копьем в грудь. Удар был смягчен кольчугой и кожаной рубахой, но пришелся прямо в солнечное сплетение. Едва не потеряв сознания, Ларишка упала и выронила меч. Демоны тут же ворвались в образовавшуюся в строю брешь. Один с довольным ревом схватил за волосы Лаодику, но тут же согнулся вдвое и повалился, обливаясь кровью: маленький кинжал гречанки по рукоять вонзился ему в печень. Другой занес копье над магом, но тот быстро ткнул ему факелом прямо в раздутое брюхо. Ракшас взвыл от боли и не заметил, как Михримах, подхватив махайру Ларишки обеими руками, нанесла ему удар по толстой шее. Второго удара не понадобилось.
Кровь степных предков взыграла в жилах парфянки, и она бросилась рубиться еще с одним ракшасом. Для нее, не обученной владеть мечом, этот бой мог кончиться плохо, если бы сама Ларишка не пришла в себя и не всадила ее противнику акинак между ребер. Рядом Ардагаст, прикрывая жену сзади, отсек ракшасу мечом руку вместе с палицей. Тем временем Вима отбивался разом от двух царей-демонов. Третий зашел ему сбоку и уже замахнулся мечом, но тут секира багадура врубилась по обух между рогов чудовища.
Вдруг в темноте хода, ведшего наверх, к гробницам, появился свет. Следом на всю пещеру прогремело: «Харе Кришна!» В подземный зал ворвался смуглый воин богатырского сложения с тяжелым двуручным мечом. Одного ракшаса он рассек до пояса, второму снес рогатую голову, третьему перебил меч. Уцелевшие пятеро демонов обратились в бегство. Остановив горцев, едва не устремившихся вслед за ними в темные проходы, Вима обернулся к неожиданному союзнику и вдруг узнал в нем стражника, с которым рубился во дворе ашрама.
— Кто ты и какой бог послал тебя нам на помощь?
— Кришна послал меня, недостойного кшатрия Вишвамитру.
— Кшатрия? В твоем ухе кольцо раба.
— Я раб храма, но я не раб подземных демонов. Скажите, кто вы, что не побоялись сражаться с теми, кого боится вся Индия?
— Мы — воины Куджулы Кадфиза, а я — его наследник. А ты, что же, не знал, что храм, который ты охранял, — кормушка для людоедов?
— Не знал… не хотел знать, — опустив голову, с трудом проговорил Вишвамитра. — Пока не увидел сегодня то, что осталось от принесенных в жертву. Тогда я отослал стражников назад, а сам пошел к вам.
— Спасибо и на этом. А то бы сейчас ракшасы пожирали твою законную царицу.
— Царицу? — Только сейчас кшатрий узнал Михримах в странно одетой девушке с кривым мечом в руке и тут же, воткнув меч в груду золота, почтительно сложил ладони. — Но… что стало с царем Фраатом?
У парфянки перехватило дыхание.
— Его убил презренный Стратон по наущению Шиваракшаса.
Меч выпал из руки парфянки и лязгнул о золото.
Михримах, уткнувшись лицом в изорванную кольчугу Ларишки, громко, навзрыд заплакала. Из бесстрашной воительницы она вмиг превратилась в испуганную одинокую девочку, которая недавно потеряла мать, еще раньше — брата, погибшего в случайной стычке с горцами, а теперь и отца.
Вишвамитра опустился на колени.
— Молю тебя, царица, именем Кришны, полного любви к людям, — прости своего неразумного раба!
Ардагаст подошел к кшатрию, разломал кольцо в его ухе и отбросил обломки.
— Ты больше не будешь ничьим рабом. У тебя душа не раба, а воина.
Вишвамитра встал, опершись руками на кханду.
— Да! И больше никто за меня не будет решать, кого станет убивать этот меч!