— Плохо, — опустил голову армянин. — Совсем плохо. Всюду измена, раздоры. Евреи уничтожают не так римлян, как друг друга. А вражду сеют чарами наследнички Симона-мага. Особенно усердствует Левий бен Гиркан, он же Клавдий Валент со своими Перстнями Зла.
— Гнусное изделие Захарии Самаритянина, — заметил грек. — Обычные семь перстней, посвященные семи светилам, — Аполлоний получил такие от нас, но изготовленные так, что с их помощью можно обращать на службу злу и пороку силы, связанные со всеми светилами.
— Вот поэтому у нас в Иране и считают всякую планетарную магию злой, — вмешался перс. — Погоди, а разве не вы справились несколько лет назад с Захарией?
— Мы, — неохотно проговорил Мгер. — Я с Элеазаром бен Йаиром. И тогда же, как базарные ротозеи, упустили эти проклятые перстни. Да и самого некроманта мы не одолели бы, если бы не один мальчишка — сармат по имени Ардагаст.
— Ардагаст? — переспросил Иарх. — Не тот ли дружинник, что принес Куджуле Кадфизу знаменитый амулет Атарфарна?
— Он, — улыбнулся армянин. — А поручил ему передать амулет потомкам Герая Кадфиза я по велению Богини Огня. — И тут уж Мгер Арцруни не ошибся.
— Вернемся к делу. Как я понимаю, Братство Солнца просит у нас помощи? — спросил Царь-Лекарь.
— Да. Ведь вы — мудрейшие и сильнейшие маги во всей ойкумене…
— Но не такие всемогущие, как кажется издалека, — устало вздохнул глава мудрецов. — Матхура, город Кришны, в руках Деванаги, и мы не можем покончить с этим змеиным отродьем. А теперь и Таксила… Не так давно, при моем деде, ашрам был в упадке. Из семидесяти мудрецов остался он один — в сто тридцать лет.
— Возродил ашрам ты… — подал голос один из индийцев, но Царь-Лекарь остановил его:
— Только не расхваливай меня перед гостем, чтобы наши братья на Западе потом не удивлялись, как такой великий мудрец и маг не смог спасти одного из лучших своих учеников и лучшего в Индии царя… Я не раз предупреждал Фраата о том, что творится в ашраме Шивы. Но Шиваракшит заверял его, что иначе нельзя удержать от волнений темных крестьян и утихомирить ракшасов. А Стратон и вовсе покорил Фраата болтовней о соединении эллинской мудрости с индийской.
— Эти шиваиты сошли с ума! — воскликнул сак. — Обучить владению астравидьей тщеславного юнца! Ведь человек порочный или слабовольный может вызвать оружие богов и не суметь его остановить. А самая мощная астравидья применяется только против богов и демонов, но не против людей, иначе она может сжечь мир!
— Шиваракшит не решался ни на что подобное, пока не появился этот Шивасена. Кто же он такой и откуда? — задумчиво произнес Царь-Лекарь.
— В Гималаях мне удалось мысленно связаться с Лицзы. Он считает, что Шивасена — это даосский маг Чжу-фанши, известный придворный интриган, доносчик и лазутчик Сына Неба, — сказал желтокожий мудрец.
— А мне он напоминает одного сакского князя из Хотака, проходимца и охотника за магическими секретами, — заметил сак.
— Кто бы он ни был, он, похоже, из тех, для кого нет ни племени, ни отечества, ни законов, — подытожил Царь-Лекарь. — В их руках любое знание обращается во зло. Только что Ашвамитра сообщил: дело обстоит еще хуже, чем мы думали. У Стратона уже есть мелуххский шестилучевый амулет. К тому же у него очень сильная шакти. Это не простая нагини, как мы считали, а одно из существ, выведенных Деванагой.
— Ну вот, — развел руками перс. — А в храме Михра никто не владеет астравидьей. У этого лесного колдуна Хираньи нет способностей даже к боевым заклятиям.
— Не совсем. Отражать их он может, Значит, отразит и астравидью.
— Для этого нужна гораздо большая духовная сила…
— Вот мы ему и дадим ее. Все двенадцать. И заклятия подскажем.
— На таком расстоянии? — покачал головой перс. — Это же не мысленный разговор и не подглядывание через магическое зеркало.
— Я это учел. Вот, глядите, — Царь-Лекарь показал собратьям исчерченный янтрами пальмовый лист. — На середине пути, в священном месте Солнца, лучше всего подойдут алтари Александра — достаточно сильный маг будет принимать духовную силу от нас и передавать ее Хиранье.
— И кто же у нас так силен?
— Чандра, подойди сюда.
В круг мудрецов вошел, стеснительно улыбаясь, темнокожий юноша с шапкой курчавых волос, больше похожий на негра, чем на индийца. Между его бровями сиял небольшой полумесяц, и это не было украшением из металла или вообще чего-либо вещественного. В руке у юноши был золотой жезл в виде якоря.
— Вы думаете, если Чандра из дикого лесного племени, то он может только бегать по вашим поручениям и проводить гостей сквозь облако на гору? Нет, на этой горе мало кто умеет передавать и принимать мысль лучше его. А главное, он очень вынослив. Многим из того, чего мы достигаем аскетическими упражнениями, в джунглях владеет каждый охотник. Там без этого просто не выжить.
Чандра блеснул великолепными белыми зубами.
— Мое племя древнее, самое древнее. Мелуххи еще не строили городов, а мы уже жили в лесах. И магия наша самая древняя. Я был учеником нашего великого колдуна. У него испытания очень трудные, труднее, чем здесь. Это он послал меня сюда. Здесь наши древние колдуны говорили с Птицей Солнца.
— Вот и посмотрим, какой колдун из тебя самого. Бери грифона и лети к алтарям Александра. Хорошенько помой и вычисти жертвенники Солнца — и Сурьи, и Аполлона. Потом очисти их — там, у большой дороги, жертвы приносит кто угодно и не всегда с хорошими целями. А с утра будь наготове: если Стратон употребит астравидью против войска Вимы, мы, чтобы ее отразить, будем передавать волшебную силу тебе, а ты — своему другу Хиранье.
В глазах юноши вспыхнул восторг.
— Вима Кадфиз — великий воин! Он очистил от демонов наши священные пещеры, в которых мелуххи устроили капище своего рогатого бога. А Хиранья — очень сильный колдун, с любым зверем говорить умеет.
— Вот и поработаете вместе. Только ни на что не отвлекайся, хоть бы рядом с алтарями еще одна битва шла. Если что, тебя защитит грифон. Только поешь хорошенько — сил тебе понадобится очень много:
— Хорошо. Тринадцатого мы нашли, четырнадцатый — Хиранья. Двойная семерка — тоже священное число. Но кто будет двенадцатым, если нет Лицзы? Ты, брат Мгер? — спросил грек.
— По-твоему, Братство Солнца может послать в великий ашрам плохого мага? — гордо вскинул голову армянин.
Царь поднялся с трона.
— Отдыхайте, братья. Завтра битва потребует большого напряжения сил… А с тобой, Мгер, я хочу еще поговорить.
Неторопливо идя вместе с армянином к своей хижине, Царь-Лекарь спросил его:
— Что с общинами ессеев? Боюсь, что их миролюбие — плохая защита среди всеобщей резни.
— Их истребляют, словно диких зверей. Пытают, жгут, ломают кости. И все это творит солдатня Веспасиана, которому мы помогаем стать кесарем! О Михр! — армянин стиснул кулаки. — Их-то за что? Они же не убивали господ, как мы с Элеазаром и его кинжальщиками. Просто хотели жить и работать вместе, быть друг другу братьями, а не рабами и повелителями. И ради этого ушли в пустыню от порочного мира. А он настиг их и там…
— Не называй этот мир порочным, пока в нем светит Солнце! — сурово оборвал его верховный мудрец. — Я слышал, появилось какое-то мерзкое учение о том, что земной мир — творение и царство злого бога. Что ж, знакомо…
— Этому учат последыши Симона-мага. А Валент, самый опасный из них, натравливает римлян на ессеев.
— Неудивительно. Больные дурными болезнями или порабощенные зельями демонов нередко стремятся заразить побольше здоровых людей — из зависти и ненависти к ним… «Ессеи» значит «лекари». Их собратья в Египте зовутся «терапевтами», а я вот Царь-Лекарь. — Он с силой вонзил магический посох в землю. — И мы будем лечить людской род от несправедливости, алчности, невежества. А если не можешь искоренить болезнь, то хотя бы останови мор.
— Хватит ли сил? — Мгер опустил голову, словно чувствуя на плечах тяжелый груз. — На белую магию есть черная, и даже светлые боги не всегда одолевают богов мрака.