Приготовившись на противостояние, она закрыла глаза…
Увидев перед собой женщину, всю белую, словно приведение, в летящем платье и покрывающем волосы платке, Ася невольно насторожилась. Из-за спины вышел Ирит.
– Это моя мама, – тихо сказал он, – вот так она выглядит.
– Мама?! – Она быстро огляделась, рассмотрела помещение, которое оказалось её мастерской.
– Нет-нет, – поспешил успокоить воин, – это всего лишь проекция.
– Да? – Ася расслабилась и внимательнее присмотрелась к женщине. Она не была молодой, не была худенькой, но и пышнотелой не казалась. Поверх платка или лёгкого покрывала голову обхватывала тоненькая корона. Одежды и платок так и продолжали шевелиться, словно образ был запечатлён под ветром, где-нибудь на пригорке. Женщина вдруг исчезла, вместо неё появилась отвесная стена, сплошь покрытая зеленью. На площадке сверху росли деревья, а по центру падала тонкая струя водопада. Стена или каньон был очень высоким!
– Здесь, в долине, мы живём. Там наш дом.
– У твоей мамы корона.
Ирит улыбнулся.
– Не корона.
Ася посмотрела на него.
– А папа?
– Папа… – Воин как-то так замялся, прежде чем продолжить. – Я похож на него, очень…
Почувствовав некоторое напряжение в его голосе, она решила снова вернуться к матери. Кое-что в образе женщины обеспокоило её.
– Почему у твоей мамы полностью покрыты волосы? Это традиция или…
– Она носит траур по моему погибшему брату.
– Прости, я не знала.
– Это случилось давно.
– И она столько лет носит траур?!
– Да, она его очень сильно любила.
Ася на мгновение задумалась, вдруг уловив мысль, что именно это стало причиной того, почему Ирит не хочет говорить об отце.
– Если она так сильно любила его, то почему позволила тебе стать военным?
– А вот поэтому она злится на отца. Он отдал меня в военную школу, а она этого не хотела.
– И они разругались, да?
– Да. И до сих пор не разговаривают друг с другом.
– Ничего себе… – Она внимательно посмотрела на воина. В мыслях пронеслось: «Сто сорок лет траура, обид и злости!» Она не стала спрашивать, разошлись его родители или нет. – А чем твоя мама занимается?
– Она занимается рукоделием.
На лице Аси отразилось недоумение.
– Что… всё время только рукоделием?!
– Нет, это не так в твоём понимании звучит. Она состоит в сообществах, они встречаются, обмениваются новинками, проектами…
– А-а-а… понятно.
– Вот. – Ирит вздохнул. – Я хотел показать… чтобы ты знала о моей семье. А вообще, попросить прощения. Я не должен был показывать свою ревность. Да и ревновать не должен был! Обещаю, с этого момента всё будет по-другому. Больше я так проявлять себя не стану. – Он протянул руку, и когда Ася обняла его, сказал: – Мне надо идти, но днём мы обязательно встретимся.
«Ну вот, – подумала она, возвращаясь в реальный Мир, – всё встаёт на свои места». Настроение сразу улучшилось. Она с лёгкостью поднялась с кровати, а дальше всё, как обычно…
Садиться в позу лотоса, вернее, двигаться к тому, чтобы однажды достигнуть полной позы лотоса, она решила постепенно. Сначала скрещивала ноги – по-турецки, потом, когда растяжка стала лучше, начала укладывать обе пятки на пол и стремилась дотянуться коленями до пола. Этот этап значительно затянулся – не тот возраст, не всё даётся так легко, как в юности. Спина прямая, лопатки сведены, живот втянут… Иногда ещё случался лёгкий тремор в мышцах, но, как только она раскрывала чакры, тело превращалось в тугую струну, звенело, отзываясь на энергетические волны. Приходило физическое удовольствие, удовлетворение от хорошо проделанной работы.
«Запомни, – произнёс Учитель, – правду мы всегда видим хуже, чем то, что называем иллюзиями. А теперь иди. Намасте».
– Намасте. – Ася поклонилась.
Слова Учителя можно было трактовать по-всякому. И применительно к тому, что сейчас происходило с ней, и к тому, что делалось в окружающем мире. Например: обещание материального благосостояния всем, кто пройдёт какие-нибудь курсы, неважно по каким темам, главное – пройти! Люди так легко ведутся на ложь, так легко попадаются на обещанные иллюзии! Платят деньги, потом разочаровываются, а вот те, кто даёт подобные курсы, действительно, обогащаются за их счёт! Жаль…