— По мере увеличения размера портала растёт и степень его воздействия на окружающую среду, — продолжил Калиновский. — В геометрической прогрессии. Поэтому даже такой точечный портал под себя в рамках моего кабинета приведёт скорее всего к взрыву.
— Ясно. Запомнил, — кивнул я. — Так что мне надо делать?
— Вспомнить пройденные уроки.
Следующие пятнадцать минут я напряжённо слушал подробную инструкцию о распределении энергии по каналам и чакрам. Ненужной информации здесь не было. Любая ошибка могла стоить жизни. Слушая, я понимал, почему порталам обучают на последнем курсе. В меня сейчас за один урок пытались впихнуть знания всех последующих лет, помноженные на многочасовые медитации и тренировки.
Я даже начал сомневаться: а так ли уж мне нужен этот «бонус» от императрицы? Жил себе без порталов, не тужил, всё вывозил, в принципе…
— Не унывайте! — предостерёг Калиновский, видимо, заметив по выражению лица, что я не на позитиве. — В любом деле правильный настрой — половина дела.
Угу. Скажи это дворнику, которого посадили за пульт управления космическим кораблём…
— Дерзайте, Константин Александрович, — взмахнул руками Калиновский. — Самое сложное — это сосредоточиться одновременно на двух точках. На табакерке и на той точке в пространстве, куда вы хотите её отправить. В вашем поле зрения сейчас обе эти точки, что существенно всё упрощает. Поверьте, вы уже делали вещи куда более сложные.
— Какие, например? — удивился я.
Калиновский улыбнулся.
— Спасти от болезни великого князя долгие годы пытались лучшие специалисты как Российской Империи, так и заграничные приглашенные светила. Вам же потребовалась всего неделя, чтобы сделать то, чего никто из них не смог. А создавать порталы могут многие. Следовательно, это — легче.
— Знаете. А мне нравится ваша логика! — развеселился я. — Ну что ж, давайте попробуем.
Я сосредоточился. Сконцентрировался так, как никогда в жизни. Табакерка — точка в пространстве, табакерка — точка в пространстве…
Решившись, я подбросил табакерку так, чтобы она очутилась у меня перед глазами. Дальше — очень быстро! — энергия в нужные контуры, аккумуляция в чакре, визуализация образа, ментальное усилие…
Взрыв получился не такой громкий, как в спортзале. Как будто петарду взорвали под толстой книгой — был у нас в интернате такой случай. Сверкнула вспышка.
Я моргнул и увидел, что Калиновский лежит на полу, а на груди у него стоит целая и невредимая табакерка.
Ну, на пятьдесят процентов можно, конечно, поздравить себя с успехом…
Я подбежал к ректору, но начать реанимационные мероприятия не успел. Калиновский самостоятельно заморгал, зашевелился и сел. Табакерка скатилась с груди ему на колени.
— Неплохо, неплохо, господин Барятинский, — сипло похвалил Калиновский. — Но зачем вы создали такой большой портал? Мы ведь с вами условились, что достаточно размера табакерки.
— Ну… Табакерка ведь крутится в полёте, — сказал я. — А если бы не вписалась в форму?
Калиновский прокашлялся и ласково посмотрел на меня. Всё-таки он — прирождённый педагог. Я бы новобранцу за такой косяк уже заехал в зубы.
— Если бы она не вписалась в форму — при переносе повредило бы её, господин Барятинский. А так — повредило меня. К счастью, незначительно. — Калиновский чихнул и помотал головой, окончательно приходя в себя. — Я не настолько дорожу этой вещицей, чтобы ставить против неё свою жизнь — это первый момент. А второй: она бы прекрасно вписалась. Я ведь не зря проверил вашу реакцию в самом начале. Ваш мозг успел бы скорректировать образ.
— Ясно, — кивнул я. — Есть, отставить самодеятельность.
— Да уж, — прокряхтел Калиновский, поднимаясь с моей помощью с пола. — Вот что вам следует запомнить прежде всего, Константин Александрович: сейчас, на первом этапе обучения, мои инструкции нужно выполнять точь-в-точь, до последнего знака. И уж только потом настанет пора импровизировать и оттачивать мастерство. Выше нос, господин курсант! Как бы там ни было, а портал у вас получился. У большинства пятикурсников такое выходит лишь на пятом-шестом занятии.
Зато, наверное, без взрывов, — подумал я. Но об этом талантливый педагог Калиновский умолчал.
Он отряхнул брюки, отдал мне табакерку и жестом попросил вернуться на исходную позицию. Что я и сделал.
И-и-и… дубль два. Концентрация. Каналы. Чакра. Поток. Образ. На этот раз чёткий образ. Подбросить табакерку…
Бум!
С отчётливым и каким-то мультяшным звуком табакерка отскочила от лба Калиновского и упала к его ногам. Ректор поднял руку и потёр лоб.
— Извините, — пробормотал я, стараясь скрыть улыбку.
— Не за что, не за что, господин Барятинский. Это, собственно говоря, был триумф.
Калиновский наклонился и поднял табакерку. Осмотрел её, грустно усмехнулся и бросил мне. Я поймал.
— Можете прочесть гравировку. Полагаю, поймёте, почему я не очень дорожу этой вещью.
Я перевернул табакерку и поднёс к глазам, чтобы разобрать мелкий витиеватый шрифт.
«Моему дорагому другу Калиновскому В. Ф. съ благодарностью от Бѣлозѣрова В. А.»
— Люди меняются, — заметил я. — Вещи — только стареют.
Калиновский грустно улыбнулся:
— Может быть, вы и правы…
Верный своему слову, я перебрался из Барятино в академию, несмотря на самый разгар летних каникул. Администрация в лице Калиновского этому не только не препятствовала, но даже поощряла. Давая мне разрешение на проживание, Василий Фёдорович с грустью сказал, что вот, дескать, в прежние времена новички-первокурсники приезжали в академию, и та становилась их домом на ближайшие пять лет. Разъезжались только на Рождество, да и то не все. А уж о том, чтобы через день да каждый день ездить туда-обратно в течение учебного года и речи быть не могло.
Я молча проглотил этот потаённый упрёк. Кроме меня, насколько я знал, такой свободой в академии не пользовался никто.
Кто-то, впрочем, даже находясь в стенах академии наслаждался летом и каникулами. А моя жизнь, как всегда, кипела. Так кипела, что я не помнил, как добираюсь по вечерам до кровати.
Мой личный отряд по противостоянию тьме продолжал ежедневные тренировки. В отряде под моим началом находился даже Платон, и был он, надо сказать, худшим учеником. Возможно, потому что изначально, от природы был чёрным магом. А может, из-за солидного возраста. А может, из-за того и другого сразу… Но, в общем, получалось у него желаемое из рук вон плохо — по крайней мере, пока.
А самые большие успехи делала, как ни странно, Полли — хотя у неё до недавних пор не было даже личного оружия. Теперь появилось, и довольно оригинальное: лук со стрелами. Лук был вполне обыкновенным, он даже почти не светился — едва заметно мерцал. Зато стрелы пылали, как солнечные лучи.
— Любопытная предрасположенность, — заметил Платон, который и помог Полли обрести личное оружие — примерно так же, как когда-то помог мне. — Теперь будьте внимательны, госпожа Нарышкина. Постарайтесь отыскать «тело» вашего оружия. Настоящий лук, который станет единым целым с вашим.
— А зачем мне настоящий лук? — простодушно поинтересовалась Полли.
— Личное оружие, лишённое тела, вытягивает ваши силы очень быстро, — терпеливо пояснил Платон прописную истину. — Его необходимо привязать. Дух без тела — ничего, кроме проблем. Мир строится на гармонии духовного и физического.
— Надеюсь, вам было приятно побыть в роли учителя эти несколько секунд, — вмешался я. — А теперь — продолжаем. От вас, Платон Степанович, я раскрытия чакр так и не дождался.
Учитывая опыт, мы перенесли тренировки из зала на свежий воздух. По распоряжению Калиновского нам предоставили во временное пользование один из игровых «механизмов». Иными словами, нас постоянно окружали рыцари из Игры, которые — «сражайтесь или умрите!». Двигались они нарочито медленно, вреда причинить вроде как не могли. И от ударов Оружием Света (так немудрёно я назвал новую технику) — рассыпались в прах.