Самураи тут же положили Ахито на землю и образовали круг со всех сторон дерева, на котором болтался их командир. Ямаскэ полез наверх, пытаясь освободить его. Все эти события заняли лишь пару секунд, прошедших в полном молчании, если не считать того, что Ясутакэ вскрикнул от неожиданности.
Не успел Ямаскэ добраться до первой ветви, как сверху на землю прыгнул человек в черном. Мягкое приземление на обе ноги, кувырок через плечо, взмах рукой — и один воин упал, схватившись руками за горло. В его шее сбоку торчал сякэн в форме креста. Ниндзя немедленно повернулся, тонкой цепью с грузилом на конце он захлестнул руку Такуро, занесшего меч для удара. Новый кувырок, и человек в черном, оказавшись рядом с Такуро, не успевшим или не догадавшимся перехватить меч в другую руку, вонзил серп ему в бок, между передним и задним щитками панциря. Серп так и остался торчать в теле, содрогаясь от конвульсий раненого.
Хосака и Дзинако бросились на помощь своему товарищу, решив напасть на черного дьявола с двух сторон, но тот оказался быстрее. Он рывком устремился к ближайшему дереву. Самураи кинулись за ним. Затем произошло неожиданное. Со всего разбега ниндзя сделал несколько шагов вверх прямо по стволу, а затем, оттолкнувшись ногами, он перевернулся в воздухе и приземлился за спинами ошарашенных воинов. Там, где лежал без сознания Такуро.
Ниндзя подхватил с земли меч самурая и отпрыгнул в сторону, готовый к бою…
Ямаскэ еще не достиг того места, где была закреплена веревка, как висевший на ней Ясутакэ обнажил меч и ударил им выше своей ступни. В то же мгновение он рухнул головой вниз с четырехметровой высоты. Мягкий ковер листьев смягчил падение, но одна из пластин панциря больно ударила в бок, сбив дыхание и, вероятно, сломав ребро.
Хосака и Дзинако яростно атаковали своего противника.
Однако тот даже не пытался противостоять их натиску. Он приседал, уклонялся, отпрыгивал в сторону, прятался за кусты и за деревья, не выпуская из рук меч Такуро. Самураи ожесточенно рубили воздух, им никак не удавалось коснуться клинками вертлявого противника. И вдруг, оказавшись в один из моментов слева от Дзинако, ниндзя горизонтальным движением справа налево буквально срезал с плеч голову самурая. Обезглавленное тело рухнуло на землю, заливая траву и листья алой кровью. Хосака дико закричал. Ничего не разбирая вокруг, он устремился на врага, нанося удары с невероятной быстротой. Но за кустом уже никого не было, только окровавленный меч лежал рядом с трупом Дзинако.
Ясутакэ с трудом остановил разбушевавшегося Хосаку, продолжавшего рубить окрестные кусты. Поняв, что враг ушел, Хосака опустился на колени вохте тела своего друга, и зарыдал. Они с Дзинако было как братья, так что смерть одного явилась тяжелым ударом для другого. Молодому Ямаскэ тоже было тяжело. Место боя представляло картину, ужасную для юноши, еще не закалившегося в битвах.
Повсюду кровь на желтых листьях. Кобэ лежит мертвый на спине, с сякэном в шее, Такуро без сознания корчится от боли, труп Дзинако валяется в луже собственной крови, Хосака рыдает над ним и держит в руках отрубленную голову друга, Ахито с распухшей ногой еле дышит неподалеку.
Торинобо Ясутакэ, держась за бок, где каждый вздох отдавался теперь болью в сломанном ребре, сказал:
— Надо двигаться дальше! Скоро стемнеет. Мы не можем нести Ахито и Такуро, но и бросить их здесь одних тоже нельзя. До ближайшей деревни еще не меньше часа пути. Кто-то должен остаться!
— Я останусь с ними, господин, — голос Хосаки ничего не выражал, как будто все на свете потеряло для него какое-либо значение.
Ясутакэ помолчал немного, раздумывая, и согласился.
— Хорошо. Только разведи костер. Здесь могут быть волки. Из деревни мы пришлем людей с носилками. Ниндзя сюда не вернется. Раненые ему ни к чему.
Он повернулся и зашагал по все той же едва заметной тропинке. Ямаскэ несколько секунд молча смотрел на Хосаку, Ахито и Такуро, а затем бросился догонять командира. В душе он не сомневался, что видит своих товарищей в последний раз.
Двое самураев быстро, почти бегом двигались через лес.
Они очень спешили. Нужно было, несмотря ни на что, выполнить задание, а также поскорее направить помощь раненым товарищам и оставшемуся с ними Хосакэ. Ясутакэ держался за бок, он тяжело дышал, почти хрипел. Ямаскэ тоже притомился, но он был очень молод, и, в отличие от начальника, ничуть не пострадал в схватке с ниндзя.
Узкая тропинка петляла между кустов и деревьев. И вдруг она вывела на хорошо утоптанную дорогу, по которой, очевидно, ходили намного чаще. Ямаскэ обрадованно повернулся к своему командиру:
— Ясутакэ-сан, смотрите, мы почти пришли!
В ответ Ясутакэ спокойно заметил:
— Мы еще не вышли из этого проклятого леса!
Словно в подтверждение его слов сзади раздался голос, от звука которого Ямаскэ даже подпрыгнул. Оба самурая одновременно обернулись и выхватили свои мечи. На тропе стоял человек в темном костюме, закрывавшем даже лицо. В руках у него не было оружия, но слева виднелась квадратная гарда короткого меча с черной рукоятью. За спиной неожиданно появившегося незнакомца солнце опускалось за горы. На фоне алого заката, в бликах света и тени, фигура казалась призрачной, чем-то таким, чего нет на самом деле. Однако голос не оставлял сомнений в реальности происходя шего.
— Господин Ясутакэ прав, вы еще не вышли из этого леса. И не выйдете без моего согласия. Выбирайте: либо вы отдаете мне письмо и уходите, либо…
Договорить он не успел, потому что ответом стал свист воздуха, рассекаемого взмахом клинка. Ясутакэ с криком устремился в атаку. Уклоняясь от выпада, ниндзя сделал колесо назад и укрылся за ближайшим деревом. Ясутакэ снова занес меч над головой, и стал осторожно приближаться к нему, готовясь нанести резкий удар. Растерявшийся в первый момент Ямаскэ крался следом, держа меч обеими руками возле правого плеча острием вверх. Но не успели воины броситься на врага, как тот выставил из-за древесного ствола трубку и дунул им в глаза каким-то жгучим порошком — сначала одному и сразу же — другому.
Почти полностью ослепшие самураи вынуждены были остановиться.
Чертыхаясь, они протирали слезящиеся глаза, но от этого жжение в них только усиливалось. С трепетом ожидали они рокового удара от своего противника, которого теперь совсем не могли разглядеть. Однако ниндзя ограничился тем, что выбил у них из рук мечи. Ясутакэ не растерялся, решение пришло ему в голову немедленно. Он резко прыгнул вправо, рискуя сослепу напороться на клинок неприятеля, на ходу выхватил вакидзаси и крикнул:
— Ямаскэ, короткий меч!
Произнеся эти слова, он начал быстро вращать вокруг себя коротким мечом, уподобляясь ветряной мельнице.
Ясутакэ надеялся быстрыми движениями наугад отбить очередную атаку врага и таким образом прикрыть себя на минуту-другую, пока в глазах хоть немного не просветлеет.
Ямаскэ понял замысел командира. Но только успел он взяться за рукоять вакидзаси, как на его руке сомкнулись стальные пальцы ниндзи. В тот же миг сильный толчок в спину бросил его прямо на размахивавшего мечом Ясутакэ.
Молодой самурай едва смог крикнуть — «Господин!» — как острая сталь пронзила ему правое плечо. Брызнула кровь, Ямаскэ схватился за рану левой рукой и осел на землю, вскрикнув от боли. Ясутакэ услышал его крик, ощутил, что куда-то попал мечом и все понял. Он отбросил вакидзаси в сторону и хотя глаза продолжали гореть и слезиться, через влажный туман сумел разглядеть распростертое на земле тело. Он упал перед юношей на колени, не думая в этот момент о себе. Отчаяние сжало ему горло словно клешня краба. В ужасе он воскликнул:
— Я его убил!
Ямаскэ поднялся на колени и, продолжая зажимать рану здоровой рукой, смущенно пробормотал:
— Извините, господин!
Звук его голоса вернул Ясутакэ самообладание. Он повернул лицо в ту сторону, где, как ему казалось, притаился ниндзя, и громко произнес:
— Эй ты, черный негодяй! Я не знаю, кто ты такой и откуда тебе известно мое имя. Но все равно ты подлец и трус! Если тебе нужно письмо, то попробуй отнять его у меня в поединке лицом к лицу. Я, Торинобо-но Ясутакэ, сын благородного Акиро-но Ясутакэ, вызываю тебя на честный бой! Или ты боишься?