– Мило, конечно, с вашей стороны, – вздохнул я. – Но мне трудно всерьез говорить о чертях и демонах. Честно.
– Ты не веришь в чертей? – с нажимом спросил Николай.
Я невольно осекся. Просто по привычке. В принципе, верить в чертей я был обязан по закону. Вера в Бога предполагает и веру в дьявола.
– Ну… – Я почесал переносицу. – Верю, конечно… Но я воспринимал это, как символ зла. Как аллегорию…
– Может, ты и Господа считаешь аллегорией? – сощурился Николай.
– Да идите вы! – не сдержался я. – Какого черта? Нашлись законопослушные граждане! Как раздолбать конвой, так это им не преступление, а на меня за чертей давай бочку катить!
– Успокойтесь… – Альберт устало поднял руки. – Хватит вам, правда. Смех в том, Егор, что существование Бога нами, если говорить всерьез, не доказано. В системе мироздания места ему пока не нашлось. А вот с чертями полный порядок. Я тебе их покажу. И не один раз.
– С рогами и с копытами? – усмехнулся я.
– Это зависит о твоей системы интерпретации. Знаешь, даже если я сейчас из штанов выпрыгну, у меня не получится объяснить тебе все с ходу. На это потребуется некоторое время. Ты хотел услышать ответ на вопрос, чем мы занимаемся? Мы дали его тебе. И нечего задираться. И черти, и демоны, и духи, и колдуны, и маги – всё это настолько же реально, как стакан, который ты держишь в руке. Даже, если быть до конца точным, они чуть более реальны, чем этот стакан. Прими это пока за точку отсчета, а то мы и за неделю ни о чем не договоримся. Тебе придется принять за данное, что наша организация занимается изучением экзофизики и ее прикладным использованием. В первую очередь, для защиты граждан.
– А само понятие экзофизики можно развернуть?
– Можно. Экзофизика – это наука, изучающая природу вещей за пределами привычной реальности, данной нам в ощущениях обычных органов чувств. Для удобства эту часть реальности мы называем тонким миром. В отличие от плотного мира, который привыкли воспринимать твое тело и разум. Так пойдет?
– Ладно, годится…
На самом деле у меня, действительно, не было выбора. Мне или следовало принять всё, как говорят они, или… Или черт знает что! Или, наверное, попросить отправить меня обратно. Но обратно я уже не хотел. Мысль о полной недоступности для российской полиции вызвала во мне новый приступ свободолюбия. Два километра глухого грунта над головой? Самое место для беглого каторжника! И тут меня осенило. Какого черта я пререкаюсь? Какая мне разница, чем эти ребята занимаются? Даже если вся эта контора – просто шайка конченых психов, хотя на психов они мало похожи, то что я теряю? Как ни крути, денег у них куры не клюют. И если я им нужен, они, по всей видимости, способны обеспечить мою свободу. Что же касается возможной опасности их предложений для жизни, то думать об этом винд-труперу, как минимум, глупо. Я и так занимался самой опасной в мире работой. Получалось, что на кого бы мне ни пришлось работать, если это не противоречит моим внутренним принципам, то все это будет лучше каторги. И не опаснее предыдущей службы. А моим внутренним принципам претило только якшаться с арабами. Арабов же тут не было, тут ими даже не пахло. Таким образом, я фактически принял решение о сотрудничестве, еще не представляя, во что ввязываюсь. Но оглашать это решение я не спешил. Следовало, по возможности, вытянуть из них как можно большее количество информации. Даже если информация являлась полным бредом, мне надо было вникнуть в структуру этого бреда. Даже если она была полной ложью, мне все равно необходимо вникнуть в нее.
– Что значит «годится»? – пристально глянул на меня Дворжек.
– Годится определение, – улыбнулся я. – Не буду лукавить – мне все это кажется бредом.
– Ты тут не оригинален, – пробурчал Николай. – Все неофиты…
– Я не договорил! – пришлось его осадить. – Мне это кажется бредом, но я готов сознательно принять правила вашей игры. Мне не хочется возвращаться в кутузку. Это правда. В меня много раз стреляли, и это тоже правда. Бегать под выстрелами было моей работой. Вы знаете это не хуже меня. И в работе этой я преуспел, несмотря на ее опасность. Не думаю, что ваше предложение будет опаснее. Я согласен работать на вас, если это не станет пособничеством варварам.
– Вот это слова винд-трупера. – Лицо Альберта расплылось в широкой улыбке.
– Вы подловили меня не в лучшей ситуации. Но, надо отдать вам должное, выручили. Из корыстных побуждений, у меня на этот счет нет иллюзий. Но все же, с моей точки зрения, вы вытащили мою задницу из пекла. А долг платежом красен.
– Тогда добро пожаловать в Институт Прикладной Экзофизики. – Альберт встал и пожал мне руку. – Можно теперь всех представить по-новому. Я начальник Института.
– Почему не директор? – спросил я.
– Потому что у нас военизированная организация. Глеб – командир Питерской ячейки. Николай – начальник оперативного отдела. Виталий – начальник отдела внутренней безопасности. Кира – начальник отдела научных изысканий и внедрения разработок. Рита – начальник отдела финансирования.
– А меня ты тоже назначишь начальником?
– Нет, Егор. До начальника тебе, если захочешь, придется дослуживаться. Но и рядовым не будешь.
– Рядовым бы я не пошел. Это унизительно для офицера.
– Понимаю, – в глазах Альберта снова запрыгали веселые чертики. – Дело в том, что рядовых у нас попросту нет. Как понятия. Каждый сотрудник Института является боевой единицей самой по себе. И, в связи с усложнением обстановки, нам нужен профессионал, прошедший школу боевых действий. Мы долго не могли найти такого человека. Так что ты ценный сотрудник, Егор, по этому поводу можешь расслабиться.
– А обязанности?
– Все просто, – с улыбкой пояснил Альберт. – Ты будешь находиться в прямом подчинении у Николая. Приказы тебе сможет отдавать только он или я.
– Никогда еще у меня не было так мало начальства, – не удержался я от улыбки. – Если Николая считать генералом, то я, выходит, буду специалистом третьего ранга?
– Именно так. Но у нас не принята система званий, имеющих место в нынешних вооруженных силах. Мы пользуемся той табелью о рангах, какая существовала в России в конце двадцатого – начале двадцать первого века. Такие вот мы ретрограды. Но это традиция. Исходя из этого, твое звание будет майор.
– В переводе с английского «старший»… – оценил я. – Годится. А подчиненные у меня будут?
– Может, тебе еще и служанку назначить? – усмехнулся Николай.
– Понятно. Боевая единица сама по себе. Ладно, заметано.
– Ну и замечательно, – с облегчением выдохнул Альберт. – Пока за все время существования Института ты поставил рекорд по легкости вербовки.
– Вы бы мне еще генеральское звание предложили и удивлялись потом, что я согласился. Из унтер-мастера в специалисты третьего ранга…
– Кстати, – подала голос Рита, – в моей компетенции озвучить сумму твоего денежного довольствия. Она составит восемь тысяч рублей чистыми. Плюс к тому пятьсот рублей за успешное выполнение каждого текущего задания. В случае надобности выполнения особого задания, сумма премиальных оговаривается отдельно.
«Ни фига себе…» – мысленно присвистнул я.
Это было, как минимум, вчетверо больше моих доходов на прежней службе и вдвое больше того, что получали на флоте специалисты третьего ранга.
– Ладно… – как можно безразличнее ответил я. – Договорились.
– Завтра Николай и его подчиненные введут тебя в курс дела, касательно будущих обязанностей, – добавил Альберт. – Но к их выполнению ты приступишь не сразу. Любая переквалификация требует дополнительных тренировок.