— Здесь ты не столь ловок, как на мне, смелый маг-коновал, — хихикнула Си. — Тебя еще не научили чудесному колдовскому умению не бояться темноты и неизвестности?
— Я вообще не колдун. Но тот колодец действительно нагоняет страх.
— Волшебное место! Точно такой колодец выходил в спальню леди Атры. Говорят, именно над ним она получала высшее наслаждение. Но этого мне видеть не довелось.
— Ты многое упустила, — признал Хха, думая о проклятых бабах, могильных провалах, и прочих тонкостях местных развлечений. В колодце появилось чувство, что именно туда — в самую глубь смрадной земли — и согнаны все духи и призраки калатерского замка.
— Мы в Подвалах, мой герой — Си ухватила хайова за волосы, ее жгущий рот впился в губы не-шамана. — Тебя ведь волнует эта полутьма?
Ответить не дала — вновь всосалась — а через мгновение Хха уже не хотелось говорить. Он был готов, оставалось лишь поднять девку и вздернуть ее легкие юбки. Это будет кстати: отодрать ее тут под светильником и никуда больше не спускаться. Подвалы хайова уже не нравились — словно иной мир, даже и не поверишь, что где-то существует истинная вольность прерий…
Возбуждение сжигало и Си, но она, застонав, вырвалась:
— Здесь рядом. Ты должен увидеть.
Через два поворота лестница действительно уперлась в тяжелую окованную дверь. Здесь тоже горел светильник, следы на пыли под дверью подсказывали, что сюда регулярно наведываются живые люди.
Пальчики Си, взблескивая искрами камней колец, пробежали по грубым и изобильным узорам двери — преграда отзывалась натужным металлическим щелканьем и лязгом — где-то внутри срабатывали засовы. Девушка навалилась на массивную дверь, Хха помог.
— Здесь! — выдохнула сумасшедшая девица.
Хха знал, чего она хочет. Вернее, она равно хотела двух наслаждений, еще не решив, что ее пьянит более….
Налево уходил коридор с множеством ниш, забранных густыми решетками, направо открылась комната, освещенная почти затухшей жаровней. Множество устройств, сложенных из почерневших массивных балок, столы и скамьи, все опутано веревками и цепями. Далее угадывались еще комнаты, но, судя по загромождению табуретов с ремнями на сиденьях и мохнатых мотков веревок, туда давно никто не заглядывал. Пыточные Подвалов страдали общим калатерским недугом — прискорбным вырождением.
Хха родился охотником и запах крови — свежей и старой — его не беспокоил. Но тут проливали не только кровь. Все же до конца понять городские привычки разврата хайова не дано.
— Я хочу показать тебе… — прошептала Си, прижимаясь со спины грудью и касаясь кончиком языка уха любовника.
— Не трудись. Я все знаю, — не-шаман жестко запустил пальцы в гриву ненасытной блудницы, повел-потащил девицу вперед. О чем она думала-колебалась, чего вожделела еще на лестницах Хха знал, но выбор сделал сам. Все же человеку, слегка склонному к врачеванию, нельзя отдавать себя в руки шалому безумию. Лучше взять власть самому.
Стол, заваленный объедками, воняющий пролитым джином и ширитти, а перед ним огромная рама. Балки способны удержать стадо бизонов, наверное, подвешенная жертва пытается вырваться примерно с такой же силой. Да, человек равно страстен в желании выжить и в желании остро развлечься. С балки рамы украшало множество петель, от этих кожаных ремней остро пахло еще свежей кровью и смертным потом.
— Подними руки, — приказал не-шаман, ставя лампу на стол.
Хха не совсем точно представлял, что нужно делать, но мысли-желания любовницы были столь сильны и однозначны, что, казалось, светятся в полутьме.
Девушка хотела крикнуть «нет!», но, конечно, не крикнула. Желания боли и яркой смерти, как и желание убить, бурлили в пустом и жадном теле. Си не знала, чего больше хочет, и от этого возбуждение лишь еще жарче сводило ее бедра. Леди медлительно вложила кисти в петли, и с почти неслышным стоном, рывком затянула узлы. Не давая себе опомниться, вступила в нижние петли, брыкнувшись, затянула и их.
Теперь она почти висела, растянутая в раме, лишь носами бархатных туфелек доставая до испятнанных, покрытых толстой коркой, плит пола.
— Ты выбрала сама, — напомнила Хха, глядя на светлое беззащитное пятно обнаженной спины и почти голой попки.
Ужасаясь и сожалея о своей покорности, исходя нетерпением и жаждой боли, Си не могла выдавить из себя ни звука, лишь тряхнула головой, и блестящие змеи локонов колыхнулись по плечам и вздернутым рукам.