Оборотень руководил — в замках и решетках он разбирался недурно, сказал — «моя тема». Хха без особого труда спилил одну из петель решетчатой двери на камере колдуна-писаря — нитка-пила не подводила. Отогнуть всю дверь тоже оказалось несложно, оборотень помогал, нажимая-толкая прутья еще не поломанным задом, довольно крепким. Зато колдун из камеры не захотел выходить, отмахивался-отбивался, норовя продолжить дописывать свое таинственное доказательство. Пришлось взять поганое ведро и плеснуть на выцарапанные строчки. Мудрец душераздирающе застонал, принялся колотить себя в лоб, тут Хха выдернул его за дверь и показал длинную внешнюю стену, еще не тронутую письменными доказательствами — это мгновенно успокоило бывшего колдуна. Под звук царапанье камня по камню, заговорщики прошли к камере жуткого буяна. Вот тут было сложно — к драчуну вообще непонятно, как подступаться.
— Он больше грызет или душит? — уточнил Хха, протирая рукоять дубинки-прижигалки.
— И то, и другое, — ответил оборотень. — Еще когтями рвет.
Хайова подумал, что все обитатели тюрьмы на редкость ненормальны. Один из узников старичок-не-старичок, другой — тощий изнуренный непоймикто, способный разодрать стражника пополам. Хотя, может, в тюрьмах так и положено? До вот этих последних дней Хха знал о подобных городских местах очень немного.
Маар приосанился и обратился к узнику с краткой, но весьма красноречивой речью, пообещав свободу и кучу беззащитных оторопевших стражников в обмен на краткое здравомыслие и «понимание ответственности момента». Чувствовалось, что убалтывать оборотень умеет. Но как уговорить того, у кого, возможно, и мозга нет?
Хха надпиливал прутья, оборотень следил за поведением буяна. Притворяться, что спит, тот перестал, следил за соучастниками, но пока неподвижно. Мыслей опасного человека Хха, конечно, не чувствовал, но в камере было как-то напряженно. Поглядывая за решетку, хайова надавил ногой на один из надпиленных прутьев, тот начал прогибаться. Узник мгновенно прыгнул к преграде, ухватился за прут. Не-шаман и оборотень шарахнулись — безумный сосед по тюрьме действительно двигался жутко быстро.
Под скрип гнущегося железа и неумолчный скрежет писчего камня по стене, двое зачинщиков добежали до люковой решетки, через которую в тюрьму проник хайова, и сели, свесив ноги в смердящую тесноту.
— А раньше нужного не сработает? — прошептал оборотень, пытаясь рассмотреть сторожевые кристаллы под ногами.
— Камни с некоторой задержкой вспыхивают. В них реакция должна произойти, — объяснил Хха, усвоивший кое-какие основы колдовской химии.
— Думаешь? Они еще и жгутся.
— Сведения верные. Я тут несколько дней промучился в учениках мага по кристаллам, — пояснил хайова.
— Это из-за меня? Вот я шмондюк, — расстроился мелкий оборотень. — Из-за меня занятые люди страдают.
Хха подумал, что куда больше в мученьях виноваты грязные пробирки и ненасытная леди, но утешить узника не успел — послышался треск камня и звон лопнувшего железа. Соучастники на всякий случай пригнулись, но выбравшийся на свободу голый безумец даже не глянул в их сторону. Деловито помахивая вырванным прутом, сразу захромал в сторону лестницы. Не-шаман подумал, что у буйного сумасшедшего сломана лодыжка. Но это едва ли помешает битве освободившегося человека — с таким видом убивать и умирать идут. Очевидное ку.
Донесся звон ударов — хромой узник ломал тюремную дверь.
— Сейчас начнется — прошептал оборотень. — А эти кристаллы, они как бы просто кристаллы? Не мины?
— Это что такое? Про мины я не слышал.
— А нам про них лекцию читали. Тоже так — пых! — вспыхивают и сразу ноги отрывает. «Минно-взрывная травма» называется. Прямо с костями.
— Да ладно тебе жабу дуть. Такого зверства колдуны еще не навыдумывали, — не поверил Хха.
— Да как сказать. Лекцию нам очень авторитетно читали, — оборотень хоть и не показывал виду, но явно волновался.