За плечами охотника болталась бизонья шкура, все остальное болталось на виду. Дикарь был шерстист, космы на голове, видимо, смазанные жиром или глиной, торчали во все стороны. Из оружия чужой охотник имел заостренную копье-дубину, костяную палицу и ожерелье на толстенной шее.
— Ой, я его чую! — вновь начал впадать в панику сказитель.
Ветер продолжал дуть в сторону холма, и действительно тяжелый дикарский запах легко достигал вершины. Наверняка столь устрашающая вонь наводила жуткий ужас на лошадей, бизонов и прочую добычу.
— Нарочно запах разводят. Значит, человеки, — не особо уверенно пробормотал Хха.
— Нам сейчас все равно, — Джо пополз ближе к вершине.
Тетива лука была уже натянута, не-шаман наложил стрелу и продолжил наблюдать. Чужой охотник поднимался к вершине — с той стороны склон был достаточно крут, но бегун словно и не заметил подъема. Та же рысца, жилистые кривые ноги размеренно топтали траву. Шерсть заросшей груди склеилась от пота, запах накатывал волнами. Бежал дикарь прямо на затаившегося Джо. Было видно, как радостно напряглась спина бывшего вождя, но тут чужак остановился и сделал несколько шагов в сторону — заметил расщелину лагеря и учуял запах кострища. Впрочем, дистанция была самая благоприятная.
— Это хорошее место! — объявил, поднимаясь, вождь.
Заросший охотник резко обернулся, его широкое лицо озарила радостная и хищная улыбка. На миг показалось, что они с Джо похожи: оба крепкие, мощноногие, даром один с гладкий торсом и с подрезанными волосами…
Впрочем, Хха поразило другое. Но осмыслить не-шаман не успел…
…Джо выстрелил — стрела безупречно нашла грудь чужака, избежав встречи с грудной костью. Дикарь пошатнулся, потрогал древко стрелы, но падать не спешил. Бывший вождь хмыкнул и мгновенно выстрелил повторно — теперь костяной наконечник пробил горло врага. Чужак натужно перхнул, изо рта плеснуло кровью. И, словно этот яркий комок и являлся главным сгустком жизни дикаря, колени охотника подогнулись, он повалился на траву и замер. Выпрямившийся во весь рост Джо пошел к поверженному телу.
С некоторым опозданием донесся рев двух других диких охотников. Несомненно, они наблюдали гибель своего сородича и преисполнились естественной ненависти. Как и следовало ожидать, о преследовании лошадей было забыто — две кривоногих фигуры немедленно повернули к холму.
— Быстро бегут, — отметил Джо, нагибаясь с ножом к телу. Донесся характерный причмок отрываемого скальпа. Боевой вождь выпрямился, вскинул руку с окровавленным трофеем, взревел:
— Кее-н-наксирапаат!
— Хррррррр! — ответили из прерии.
Кривоногие охотники мчались к холму с неимоверной скоростью. Хха ощутил некоторую тревогу.
— Вождь, может, не надо этого скальпа? — подал голос затаившийся Но-По-Э. — Можете как угодно пинать, но меня даже отсюда тошнит. Не от скальпа, а от запаха. У меня, все же, желудок слабоват.
— Я скальп уже бросил. Но нужно же было им показать, — Джо присел, вытер ладонь о траву и вновь величественно выпрямился. — Вообще, эти дикари вблизи еще хуже. Похоже, они жиром и мочой смазываются. Наверное, от москитос. Хорошо, что эти охотники своих скво на охоту не берут.
— У этого племени вообще нет женщин! — запротестовала Три Камушка.
— Вот! А ведь говорила «у меня желудок истинной хайова, я ничего такого…» — обрадовался сказитель.
— Помолчите. Сейчас нанюхаетесь, — предупредил не-шаман.
Чужие охотники разделились. Они уже приблизились к подножью холма, но один чуть сбавил шаг, а другой двинулся левее, явно собираясь зайти за спину одинокому врагу. Это было некстати — кривоногий бегун рисковал выбежать прямо на младших индейцев. Но боевыми маневрами смутить опытного Джо было трудно — боевой вождь сдвинулся влево, помахивая копьем и давая понять, что обходить его бессмысленно, он зорок как орел. Дикарь осознал бессмысленность уловок и атаковал холм напрямую — вернее, оба чужака одновременно устремились к вождю.
— Джо, они как звери, — тихо предупредил не-шаман, вжимаясь в траву.
— Понял, — боевой вождь устойчивее расставил ноги и приготовил лук.
Сейчас все зависело от того, поверят ли косматые в то, что лучник одинок. Хха не пытался заговорить с чужаками, но мысли бегущих так рычали и брызгали ненавистью, что не услышать было невозможно. Людей так остро не-шаман никогда не слышал, а звери «говорили» совсем иначе. Здесь вообще что-то третье. Неужели разумные дарки, о которых ходило столько слухов среди охотников-хайова⁈
Отвлеченные мысли-рассуждения почему-то помогли успокоиться. Хха не желал слышать лишнее, такого странного воздействия ни на охоте, ни в бою с речниками еще не случалось. Пугающее ощущение, но если его осмысливать, становится легче и рука не дрогнет…