Вибрация корпуса передавалась на рычаги управления, и они мелко дрожали под пальцами. Монотонно гудела силовая установка, лязгали гусеницы. Прокручивая в голове схему расположения объектов станции, я следил за дорогой и часто поворачивал, следуя указаниям Анны, которой Бугров отдал лист с маршрутом. Офицер по-прежнему сидел справа, Герман устроился на месте оператора левого гранатомета. Далеко впереди, в серой дымке рассвета вырастали, словно мираж в пустыне, здания ЧАЭС. Я уже видел стрелу исполинского башенного крана перед Саркофагом.
Деревья здесь не росли, вокруг раскинулся унылый пейзаж - пустошь, пологие холмы, одинокие развалюхи да кусты. Мы выехали к развилке, от которой одна дорога сворачивала к Семиходам, а другая вела к пруду охладителя. Я повернул влево, оставив по правому борту огромный могильник, полускрытый цепью длинных холмов с остатками бетонной ограды. Бугров оторвался от гранатометного прицела и долго смотрел в призму приборов наблюдения: с могильника могло появиться все что угодно.
В сумерках впереди показалось пятиэтажное здание с темными окнами, через дорогу стояла будка подстанции. Я спросил у Ани: «Нам между ними обязательно проезжать?» - и услышал в наушниках шлемофона: «Маршрут проходит мимо здания». В разговор вмешался Бугров: «Следуйте точно по маршруту, иначе завязнем в аномалиях».
Ну ясное дело. А иначе по Зоне все на танках раскатывали бы, мы едем только благодаря схеме Северова и Ане. Но все равно не нравилось мне это - вокруг свободное пространство, а пятиэтажка стоит у самой дороги, удобное место для засады.
Бугров вновь приник к прицелу. Герман сидел неподвижно - он отличался от погибших рядовых сектантов из нашего отряда только внешностью, но не поведением. «Костя, внимание!» - сказал я, и в шлемофоне раздалось: «Есть». Танк ехал прямо к пятиэтажке. Бугров левой рукой сжимал рукоять управления гранатометом, большой палец застыл над кнопкой, правой держался за рычаг, изменяющий угол наклона. «Алексей, правее», - сказала Аня. Я отжал бортовой, машина повернула, в окуляре здание поползло влево, а подстанция вообще исчезла из виду. Впереди дрожало облачко горячего воздуха, дальше, под кирпичной стеной, раскинулось озерцо жгучего пуха.
«Так держи. Только не разгоняйся. Прямо… Теперь влево, быстро!» - Я уже и сам разглядел глубокую яму, над которой то и дело возникали зеленые молнии. Почему зеленые, что это значит? Электра синяя, а холодец не дает молний…
- Гранатометчик на три часа! - заорал Лабус. Башня за спиной стала поворачиваться. Из-за угла пятиэтажки выскочил «черный» с коротким гранатометом на плече, сверкнула вспышка.
Хорошо, что гусеницы прикрыты экранами. Да и я вовремя развернул танк, иначе стрелок всадил бы заряд по перпендикуляру к поверхности, и нам не помогла бы никакая броня.
Граната ударила в борт по касательной, и сработавший блок динамической защиты спас нас.
Она все же пробила броню, но осколки удержало спецпокрытие из прочной кевларовой ткани, которым изнутри покрыт отсек. Уши заложило, я съежился на сиденье. Сквозь наполнивший голову пронзительный звон донесся частый стук: Лабус открыл огонь из спаренных пушек.
Танк ехал вдоль здания, в десятке метров я видел заросшую ржавыми волосами стену. На углу из окон второго и третьего этажей высунулись монолитовцы с гранатометами, но выстрелить никто из них не успел - тридцатимиллиметровые снаряды вломились в здание.
Бронебойные снаряды из «А4» могут уничтожать легкобронированную технику в полутора километрах. Лабус к тому же переключился на максимальный темп, а ствол у этой пушки повышенной крепости и позволяет отстрелять боекомплект без пауз для охлаждения и прочих задержек…
Наклонная полоса разрывов прочертила парадную стену, взломав кладку между окнами. С крыши повалилась черепица, красно-коричневой пылью разлетелся сырец и разорванные выстрелами ржавые волосы.
Через мгновение постройка сложилась внутрь. В последний миг с падающего фасада соскочил «черный» - и свалился в яму, где притаилась незнакомая аномалия. Когда монолитовец выпрыгнул из нее, одежда на нем тлела и отпадала лоскутами вместе с кожей, шлем потек, фигура плавилась, будто он попал в бассейн с серной кислотой. Сектант выбрался из ямы, сделал неверный шаг, упал - и потом руины остались позади.