Один БПЛА летел низко над горизонтом, боком к нам, второй несся прямо на нас. Блеснула вспышка, и от него отделись едва заметные черточки. Я повернулся. Слева, справа, впереди - поле без всяких укрытий, сзади лес, вроде и недалеко, но к нему не успеть. На мгновение я показался самому себе муравьем на ладони великана, и сверху ко мне приближается огромный палец, сейчас раздавит…
Лабус толкнул меня, мы побежали. Бойцы уже волочили Бугрова к лесу. Сорвав с ремня подсумок, Аня швырнула его в аномалию.
Спину обдало жаром - ярчайшая желто-оранжевая вспышка озарила ландшафт. Через мгновение сзади громыхнуло, ударная волна сбила нас на землю.
Когда аномалия сработала, оператор на несколько секунд ослеп - и одна ракета угодила в жарку.
Перевернувшись на бок, я увидел след второй, ушедшей в зенит. Скорость у «спайков» невысокая для такого типа вооружений, до ста восьмидесяти метров в секунду. Я лежал, щурясь, полуоглушенный, и глядел в небо, крепко сжимая «М4». Вот ракета развернулась, прочертив белую запятую, понеслась назад, к нам, - значит, оператор пришел в себя, взял ее под контроль. Я поднял винтовку, упер приклад в плечо. Бессмысленно палить по ракете, но все же дам пару очередей…
Раздались хлопки, и в небе над нами распустились белые дымовые зонтики.
Многоспектральные гранаты! Пусковые установки для этих штук монтируются по бокам танковых башен, я понятия не имел, что у сектантов ими оснащены стрелковые комплексы. На такие гранаты обычно ставят два модуля, один создает в воздухе термическую завесу из горящего красного фосфора и густого дыма, второй - маскировочный заслон в инфракрасном диапазоне, поглощающий к тому же лучи целеуказателей-лазерников.
Падающая на нас ракета завихляла, с пронзительным шипением прочертила белую полосу и врезалась в землю. Я успел разинуть рот и прикрыть ладонями уши, но это мало помогло. Из пространства вокруг будто на мгновение выкачали весь воздух, и небо с тяжелым хлопком провалилось на несколько метров.
Меня швырнуло в сторону, поволокло по траве. Комья земли забарабанили по шлему, сверху посыпались клочья растительности.
В гулкой тишине я поднялся на ноги, плохо понимая, что делаю, огляделся. Как в замедленной съемке, неподалеку бесшумно вставали две фигуры в черном, поднимали третью… Рядом еще одна (это Лабус, что ли?), а вот кто-то лежит… Я шагнул вперед, что-то дернуло руку, глянул через плечо - винтовка волочилась сзади, ремень обмотан вокруг запястья. Я перекинул его через голову, нагнулся и помог встать Ане. Из носа девушки текла кровь. Она посмотрела на меня, губы беззвучно зашевелились.
- Идем, - сказал я.
А может, и не сказал. На всякий случай повторил слово несколько раз, ухватил Аню за плечо и потащил к лесу. В небе над нами что-то происходило, там что-то летало, но я ничего не мог разобрать. В поле зрения возник Костя, лицо придвинулось к моему, он как рыба раскрывал рот - а у меня только звон в ушах. Картинка проекции в голове свернулась сама собой. Не отпуская Аню, я пальцем вдавил клавишу под шлемом и отключил чип.
Звуки окружающего мира начали медленно возвращаться ко мне - с опаской, будто напуганные чем-то. Шелест травы, приглушенный топот ног… Второй и Третий волочили Бугрова к лесу, я плелся за ними, обнимая Аню, которая почти висела на мне. Рядом качался из стороны в сторону Лабус. Заросли впереди, прямо перед нами… Еще два шага - и мы достигли их.
Чтобы расстрелять нас с воздуха в лесу, преследователям понадобился бы вертолет. Я очень надеялся, что таких беспилотников у них нет.
Более или менее придя в себя, мы преодолели где-то с километр и оказались в густой чаще. Под огромной елью сделали привал. Бугров тяжело уселся, бойцы стянули с него верхнюю часть бронекостюма, положили рядом. Третий достал из ранца набор инъекторов и поочередно вколол командиру.
Я извлек из рюкзака пластиковый бокс с пайком, сказал Косте:
- Поесть надо.
Он, кряхтя, сел, раскрыл свой ранец.
- Солдаты, обед, - сказал я, но сектанты даже не оглянулись.
Ладно, как хотите. Позвал Анну - но и она отказалась от еды. В боксе была складная горелка, сухое горючее, консервы, хлебцы, витаминизированные пластинки сои, сухофрукты. Я бросил в горелку таблетку горючего, поджег, вскрыл банку с кашей и поставил разогреваться. Напарник, большой любитель сладкого, уже выдавил себе в рот тюбик сгущенного молока.
Мы быстро поели, и Лабус лег, задрав ноги на ствол ели. Третий все еще занимался Бугровым, Второй стоял с оружием на изготовку, контролируя окрестности.
Аня сидела неподалеку, массируя распухшую лодыжку. Я отхлебнул из фляги, опустился на корточки рядом с ней и сказал:
- Извини.
Она подняла на меня взгляд.
- Не хотел тебя толкать и кричать тоже. Но в бою не должно быть никаких «Я останусь» и прочего. Командир - Бугров, когда его поблизости нет - я.
Закусив губу, она несколько секунд смотрела на меня, потом опустила голову и сказала:
- Все нормально, я понимаю.
Я помолчал, пытаясь сообразить, как лучше сформулировать то, что еще хотел сказать ей. Потом мысленно махнул рукой - как есть, так и говори, чего тут мудрить.
- Ты должна вернуться.
- Почему? - она опять подняла голову.
- Вернуться на болото, к отцу.
- Что случилось?
- Ничего. Просто все это слишком опасно.
- Ну и что? Думаешь, у меня до того не было в жизни опасностей?
Я покачал головой.
- Таких - думаю, не было.
- Нет, я иду дальше, - сказала девушка.
- Зачем? «Черные» идут, потому что иначе не могут. Они фанатики и подчиняются Осознанию, то есть сейчас этому Северову. Я иду, потому что не могу позволить мутантам расползтись за Периметр, у меня в Киеве родственники. А еще потому, что по вине Осознания убили моих товарищей, и я хочу расквитаться как и Лабус. А почему идешь ты?
- Потому что люблю Зону, - сказала она, глядя мне в глаза. - И без меня вы можете не пройти. Все, Курортник, не о чем больше говорить. Мы идем вместе.
Я выпрямился, сверху вниз поглядел на девушку. Но ведь наверняка погибнет! Несмотря на все способности она не обучена, не умеет бежать, как надо, ползти, как надо, стрелять… А я не хотел, чтобы она погибала. Мы были знакомы всего сутки, но что-то происходило со мной, когда я смотрел на нее. Не знаю, что именно чувство это было мне незнакомо. Если бы не монолитовцы - я бы заставил Аню остаться. Просто не взял бы с собой. В конце концов - стукнул по голове, а когда она пришла в себя, нас бы с Лабусом уже не было здесь. Но она действительно нужна группе, и потому «черные» не дадут мне сделать ничего такого.
Отступив от нее, я огляделся. Второй стоял спиной к нам и вглядывался в чащу, Третий прятал аптечку в ранец.
Я сел на траву рядом с Лабусом. Он отдыхал, задрав ноги на ствол и закрыв глаза.
- Эй… - негромко позвал я.
Костя открыл один глаз, потом второй.
- Чего тебе, беспокойный ты наш?
Сидящий под елью Бугров показал жестом: пять минут, потом уходим. Я кивнул, повернулся к напарнику.
- Костя, спецы ни в чем не виноваты. У них был приказ.
Он вопросительно посмотрел на меня.
- Ты не знаешь… есть список правил с грифом «совершенно секретно». Согласно параграфу девятнадцать командир группы может получить код «ликвидация» по указанному объекту - мы и оказались тем объектом.
- Ага, - он кивнул. - Это понятно. Еще что-то?
- При получении кода командир или зам должен запросить подтверждение. Нас подтвердили. А вот теперь задай вопрос.
- Кто?
- Осознание.
- Но как?
Я покосился на «черных».
- Не знаю, как Осознание пролезло в систему связи ОКа и расшифровало их ключи.
- Но как Давыдов мог…
- А ты бы не подчинился, не выполнил приказ? Поставь себя на его место. Хотя ты ведь не кадровый военный, тебе труднее такие моменты понять. Ладно, сейчас не в этом дело. Но спецам тогда пришлось очень сильно себя ломать.
- Вон почему Давыдов такой чумовой был, - сказал Лабус и сел, скинув ноги с дерева. - Аж корежило его всего. И еще понятно теперь…