- Никто нас не встречает, - сказа Лабус. - Затаились они, что ли?
- Затаились, - подтвердил Бугров. - Но они там, ждут.
Что-то странное было в его голосе, и я оторвался от окуляров. Офицер сидел, сгорбившись на слишком маленьком для него сиденье, наклонив голову. Профиль - будто из камня высеченный, прямой нос, выступающий подбородок… вдруг я понял: губы его дрожат. Или нет, скорее он что-то быстро шепчет. Несколько секунд я рассматривал его, наконец Бугров повернулся ко мне. Глаза не бегают, но и не застыли, как тогда, у дома Доктора или на барже при встрече с Северовым, они просто стали человеческими! Лицо Бугрова ожило. Это что, близость станции так на него действует? Монолитовец вновь уставился в окуляры прицела, и я отвернулся от него.
Мы проехали мимо брошенной пожарной машины - краска облупилась, поблекла, сквозь радиатор проросли кусты, из лобового окна торчали ветки дерева. ЧАЭС осталась по правую руку. Вдалеке виднелся комплекс пускорезервной котельной, через которую, по словам Бугрова, группа и проникнет на станцию.
- Гранатометчики на позициях, - произнес вдруг Герман.
Он заговорил впервые, и я чуть не подскочил на сиденье. Голос у монолитовца был тихий, вежливый и звучал с едва уловимым акцентом. Немец он, что ли?
Машина набрала приличную скорость, приближаясь к воротам в бетонной ограде - въезду на территорию станции. Рядом был блокпост: мешки с песком, сложенные полукругом. Над ними мелькнула голова, и Бугров с Германом одновременно открыли огонь.
Гранаты из курсового гранатомета и снаряды спаренной пушки разнесли блокпост за несколько секунд - в ответ так и не прозвучало ни одного выстрела. Миновав ворота, машина выскочила на заасфальтированную площадку перед трубопроводом на приземистых толстых опорах. Я на скорости повернул, гусеницы со скрежетом взломали старый асфальт, и мы понеслись по объездной дороге.
Над башней промелькнула реактивная граната, далеко в стороне грохнул взрыв. Тут же второй прозвучал слева, сработал блок реактивной брони, машину тряхнуло. Борт осыпало осколками разорвавшегося боеприпаса.
В отсеке пронзительно запищал сигнализатор - машину захватил лазерный луч вражеского дальномера. Тревожно замигал индикатор на приборной панели.
- Лабус!! - заорал я.
Теперь он должен нажатием кнопки разомкнуть электрические цепи в шахтах многоспектральных гранат, чтобы автоматика не могла выстрелить ими, позволить ей довернуть башню в сторону противотанковых средств противника и уничтожить их огнем из пушек… это секунд семь. Либо довериться автоматической системе управления так называемых «точных индикаторов вычислителя» - секунды четыре максимум. Костя выбрал второе. Я сжался на сиденье: вот-вот в нас полетят противотанковые ракеты. Четыре секунды истекли, башня с жужжанием развернулась. Автоматика задала нужный вектор, запустила дымовые гранаты. Затем поворот еще градусов на тридцать - опять пуск гранат. В окулярах я заметил край аэрозольного облака. Тревожный писк смолк, когда оно заглушило настройку чужого лазерного луча, и тогда Лабус открыл огонь из пушек.
Дорога круто повернула, я потянул на себя рычаг.
И увидел, куда стреляет напарник. Далеко в стороне стояло длинное здание из серого бетона, по краю крыши потянулась цепь разрывов. За пару секунд они накрыли ее почти по всей длине.
Здание осталось позади, теперь мы ехали между трубопроводом и обводным каналом. Эта часть пути мне сразу не понравилась: слишком узко, справа деревья и бетонный спуск к воде, слева закрепленные на опорах толстые трубы.
Зато пускорезервная котельная была теперь рядом.
На крыше ее мелькнула крошечная фигурка, в нашу сторону протянулась тонкая белая полоса. Гранатометчик выстрелил с упреждением, но находился слишком далеко и плохо рассчитал траекторию. Мне даже не пришлось тормозить - граната ударила в трубопровод. Лабус развернул башню в сторону стрелка, подняв пушки, дал длинную очередь. Сектор обзора у механика слишком узок - я не видел, куда полетели снаряды.
Застучал танковый пулемет Калашникова, смолк, опять громыхнули пушки. Вражеская ракета пронеслась высоко над нами, улетела куда-то в обводной канал. Танк несся на предельной скорости. Трубопровод хорошо прикрывал нас, если бы не он, противник давно бы сжег машину. Гранатометчикам и расчетам ПТУР только и остается атаковать с возвышенности, но их давил огнем Лабус, я постоянно слышал жужжание поворотных приводов башни и короткие очереди.
Два взрыва раскололи асфальт перед самым танком, осколки ударили в лоб, заскребли по броне, я машинально зажмурился, но тут же раскрыл глаза. Бугров что-то прорычал.
- Что?… - начал я, и он крикнул:
- Вправо!
Из-за взрывов я чуть не проскочил поворот. Выжал главный фрикцион, перебросив передачу, потянул на себя рычаг бортового. Вдавливая тормоз, машинально хотел включить ручник, как на автомобиле, но вовремя опомнился. Бортовые рычаги не выпустил - танк крутанулся на одном месте, я услышал сдавленный возглас Ани, наверное, ударилась обо что-то в башне. Опять взвыл сигнализатор - нас захватил лазерный дальномер. И тут же левый борт потряс мощный удар.
Танк содрогнулся и закрутился на месте. Выстрел наверняка повредил силовую установку, гусеницу разорвало, скрежет резанул по ушам. Я бросил рычаги, вырубив передачу, прокричал:
- Покинуть машину!!!
Корпус вновь дрогнул, будто в него врезали мощным тараном. Приборная панель мигнула, сработала пожарная сигнализация. Автоматически включились фильтровентиляционная установка и система пожаротушения.
Бугров с Германом откинули люки, выбросили наверх ранцы и полезли следом. Я замешкался, одной рукой потянул рюкзак, второй схватил шлем БТС. Винтовка зацепила прикладом край люка, я рванул, ремень сдавил шею. Выпрыгнув наружу, оглянулся - Аня перебросила ноги через контейнеры ПТУР на гусеничную полку, соскочила и спряталась за машиной. По броне барабанили пули, одна врезалась в металл возле плеча, вторая ударила между расставленных ног. Я съехал по наклонному лобовому листу, откатился вбок, упав на асфальт возле девушки, вскочил. Пригнувшись, стащил с головы танковый шлем, бросил, надел другой.
Нас подбили возле обводного канала, перед въездом на стоянку у котельной. Рядом влажно поблескивал бетонный спуск, под ним плескалась вода. Пули с визгом рикошетили от брони. Я загрузил БТС, сдвинул на лицо очки. Бугров и Герман залегли позади кожуха какого-то агрегата, подключенного к трубопроводу, усеянного разбитыми манометрами и ржавыми вентилями. А где Лабус, почему не вылезает? Машина стала неподвижной мишенью, теперь ее легко расстреляют, тут уж много навыков не надо.
- Костя! - крикнул я, но голос утонул в грохоте. Ухватил Аню за руку, дернул к себе и прокричал в ухо:
- Где твой рюкзак?!
- Внутри остался! Но аппарат для дыхания у тебя!
- Ладно, бежим по моей команде!
Она кивнула.
По нам били с верхних этажей, машина содрогалась, из корпуса вырывались клубы едкого дыма. Герман приподнялся, целясь из арбалета, но тут кто-то с крыши здания полоснул по агрегату очередью, и монолитовец упал обратно,
- Лабус! - опять проорал я. Повернулся к девушке, собираясь сказать, чтобы бежала к Бугрову с Германом, и тут башня сдвинулась с места. Значит, напарник разрешил вычислителю отыскать вражеские противотанковые средства, и теперь положенное на это время истекло, Башня задрожала, трассы снарядов прошили холодный утренний воздух, впились в верхние этажи, кроша облицовку стены, взламывая армированный бетон. Плавно поползли в сторону спаренные стволы, опустились и поднялись, волнообразная полоса разрывов прошлась по зданию, выкашивая все, что находилось там,