Мои глаза были открыты достаточно долго, чтобы увидеть, как голова Асбела отделилась от тела под мечом Михаила. Я почувствовала, как Михаил упал на колени рядом со мной и притянул меня в свои объятия. Я попыталась улыбнуться ему, сказать, что всё в порядке, но мои мышцы были слабыми, а голос пропал.
Всё, что я могла сделать, это закрыть глаза и умереть.
ГЛАВА 33
МИХАИЛ ПОДНЯЛСЯ, ПРИЖИМАЯ К СЕБЕ ТЕЛО ЖЕНЫ. Она была вся в крови, но на этот раз в ней не было никакого эротического очарования. На этот раз она умирала, и кровь, которая определяла её, уходила. Ему хотелось кричать от ярости и отрицания.
Выжившие расступились. Вокруг них воцарилась тишина, когда он направился к дому. Он понятия не имел, куда несёт её, но отказывался оставлять её тело со всеми остальными, сломанными и разорванными. Он ещё сильнее притянул её к себе, как будто мог удержать самую последнюю вспышку жизни, прежде чем она полностью погаснет. Он знал, что это была единственная битва, которую он не сможет выиграть. Морская вода не исцелит её, она не ангел. Раненые уже пробирались мимо тел, плавающих в воде, белые крылья промокли и распростёрлись. Но он не мог тратить время на беспокойство о своей армии, не сейчас. Всё, что имело значение — это Тори.
Он понёс её по лужайке к широкому входу в дом, где их ждал Источник. Он поскользнулся, опустился на одно колено и с ужасом понял, что плачет. Ангелы не плакали.
Но он оплакивал Тори.
— Положи её, Михаил.
Он услышал голос Элли издалека, но проигнорировал её. Пока он держит Тори, она никуда не уйдёт, и потребуется целая армия, чтобы оторвать её от него.
Он почувствовал прохладную, успокаивающую руку на своём окровавленном плече.
— Положи её, Михаил, — повторила Элли. — Её нужно отпустить.
Ему хотелось закричать на неё, но он знал, что это бесполезно. Он переломает Тори кости, если продолжит так сжимать её, а она заслуживала того, чтобы быть такой же красивой в смерти, какой была при жизни. Он медленно ослабил хватку и опустил её на траву.
Звук её последнего вздоха был таким тихим, что его почти не было слышно, и всё же он прогремел в его душе. Ему нужно было запрокинуть голову и зарычать от боли, но Элли стояла на коленях с одной стороны от него, Марта с другой. Марта, с её грёбанными видениями смерти.
— Она ушла, — сказала Элли. — Она умерла в свой день рождения, да, Марта?
— Да.
Он хотел сказать им, чтобы они оставили его в покое, и дали ему оплакивать её. Но Марта положила свои сильные руки на его другую руку.
— Ты можешь спасти её, — сказала Элли.
Прорвался хриплый голос Разиэля.
— Элли, нет!
Она проигнорировала мужа.
— По крайней мере, ты можешь попытаться. Дай ей свою кровь, Михаил.
Он тупо уставился на неё.
— Это убьет её, — решительно сказал Азазель.
Элли бросила на него быстрый взгляд.
— Она уже мертва. Есть шанс, что он сможет спасти её.
— Это запрещено, — настаивал один из Падших.
— Этого никогда не делали.
— Этого не следует делать.
— Такое уже однажды сделали, — наконец сказал Разиэль. — Это спасло Элли много лет назад, после того как Самаэль напал на неё.
Повисла тишина. Михаил потерял своё оружие по пути, отправив свой пылающий меч вращаться в воздухе после того, как он обезглавил предателя Асбела. Он протянул окровавленную руку Разиэлю.
— Дай мне нож.
Он думал, что Разиэль будет колебаться. Но ошибся. Изогнутое лезвие было чистым, никакой вражеской крови на нём не было и, сорвав свою кожаную броню, он провёл лезвием по груди. Хлынула кровь, и он понял, что сделала такой же порез, как Тори порезала себе грудь, пытаясь спасти его.
— Не надо, — закричал Тамлел. — Это может убить тебя!
Он проигнорировал предупреждение. Подхватив Тори, он прижал её рот к окровавленной ране, вдавливая тёплую медную жидкость ей в рот, массируя горло, чтобы заставить её сглотнуть.
Первое движение было таким лёгким, что он подумал, что ему показалось. Оно становилось сильнее, пульс жизни медленно начинал светиться, и он осторожно прижал Тори к себе, пока она пила.
Он знал, когда с неё хватит. Её сердцебиение стало сильным и чётким, и она начала задыхаться. Он отстранил её, глядя на её бледное лицо, её ошеломлённые зелёные глаза, его кровь на её губах была почти невыносимо эротичной.
— Что… чёрт возьми… ты делаешь? — задохнулась она.
Он рассмеялся. Впервые за всё своё бесконечное существование он испытал такую радость, что подумал, что может умереть от неё. Но это был не способ справиться с ликованием.