Разиэль и глазом не моргнул.
— И куда именно ты пойдёшь?
— Куда угодно, лишь бы не подальше отсюда.
— К сожалению, это твой единственный выход. Шеол, или возвращение к матери и опекуну на несколько дней, оставшихся до твоего двадцатипятилетия, по истечению которых она прикажет тебя убить.
— Педерсен мёртв. Самой же ей не сбросить меня с обрыва, — огрызнулась девушка.
— Убить тебя можно разными способами. Графиня любит ритуалы и наслаждается жертвоприношением со скалы, но она столь же эффективно может застрелить тебя и заставить слуг избавиться от твоего трупа.
Виктория сердито посмотрела на Разиэля, перенося на него часть ответственности Михаила. Теперь, когда она была здесь, в Шеоле, у него не было иного выбора, кроме как смириться с неприятным обстоятельством, которое меняло его видение, а он никогда не был человеком, который тратит время на борьбу с неизбежным. В его будущем были и более важные сражения.
— Я готов, — сказал он. — Хотя, мне кажется, богиня должна сама согласиться на это.
— Какая ещё богиня? — спросила девушка
— Он говорит о тебе, — успокаивающе сказала Элли. — Виктория Беллона, воплощение древнеримской богини войны.
Теперь Виктория Беллона свирепо смотрела и на Элли.
— И ты тоже, — сказала она с отвращением. — Что вы тут принимаете?
Для Михаила её вопрос прозвучал полной бессмыслицей, хотя Элли рассмеялась.
— Всё увидишь, — сказала она. — Потребуется время, но рано или поздно ты поймёшь, что наш безумный мир реален.
— И ты архангел?
Элли усмехнулась.
— Едва ли. В этом сексистском обществе только мужчины являются ангелами, и не все из них архангелы. Тебе достался последний холостяк. Архангел Михаил, воин Божий.
Девушка снова посмотрела на него. Она не была похожа на Викторию Беллону, особенно с её стройной фигурой и слишком красивым лицом. Виктория Беллона должна быть крепкой, с почти мужской фигурой, облаченной в римские доспехи.
Как она велела ему называть себя? Тори? Он будет стараться по возможности так не называть её просто потому, что это будет раздражать её. Он планировал выводить её из себя при каждом удобном случае.
Раздражение удержит ее на расстоянии, а ему это было необходимо. Он мог бы сказать, что он просто-напросто человек, но это было неправдой, и он едва ли мог винить свои слабости в том, что впал в немилость более двухсот лет назад, щёлкнув пальцами перед этими бессмертными.
Она была помехой, искушением, о котором он не хотел даже думать. Он уже чувствовал то, чего не хотел чувствовать. Если бы она была нытиком, он мог бы передать её кому-нибудь, способному успокоить её, например Элли или Рейчел, и не обращать на неё внимания. Но было что-то такое в том, как она смотрела на вещи, что-то такое в её ярко-зелёных глазах, что взывало к нему. И он не мог позволить себе прислушаться. Он и так уже потратил на неё слишком много времени.
— Решайся, — сказал он. — Жизнь с нами и формальный брак со мной или смерть от рук твоей матери. Графиня никогда не была склонна к милосердию и любила Педерсена, по крайней мере, настолько, насколько это вообще возможно. Сомневаюсь, что твоя кончина будет особенно приятной.
Она смотрела на него с глубоким раздражением. Отлично. Это вполне устроит их брак.
— Формальный брак, — задумчиво повторила она. — Полагаю, это означает не… брачные отношения.
— Я же сказал тебе, я дал обет безбрачия, — Разиэль начал было что-то говорить, но Михаил просто перебил его. — Тебе даже не нужно будет меня видеть.
— Хорошо.
— Это не совсем так, — вмешалась Элли. — Конечно, по словам Марты, это не обязательно должен быть настоящий брак в нашем понимании, но ты всё равно будешь…
— Моя жена говорит, что ты будешь жить в одних покоях с Михаилом, но там будет достаточно места, чтобы держаться на расстоянии друг от друга, если вы этого хотите, — мягко вмешался Разиэль. — Остальные детали мы можем обсудить позже. Тем временем мы готовы к церемонии.
Невольная невеста Михаила выглядела возмущённой.
— Так скоро? Я всё ещё не могу прийти в себя после смены часовых поясов. После полёта. Всего этого.
— Чем скорее, тем лучше, — сказала Элли с большим сочувствием, бросив взгляд в сторону Разиэля. — Как только всё закончится, ты сможешь устроиться и отдохнуть.
Женщина посмотрела на него снизу вверх, оценивая.
— У меня, правда, нет выбора?
— Нет, — Михаил даже не старалась, чтобы это прозвучало более мягко.
Для её же блага ей лучше точно знать, во что она ввязывается.
— Всё не так плохо, как ты думаешь, — сказала Элли. — Я тебе обещаю.