Первое прикосновение было ледяным, и, вскрикнув, я потянулась к ручкам. Как я обнаружила ранее, душ здесь был убогим, горячие и холодные краны разделены, и не было никакой возможности регулировать воду должным образом. Вода была либо холодной, либо обжигающей, и я начала верить, что это всё-таки ад.
Я начала быстро мыться. Когда выйду из ванны, я буду обновлена, словно грифельная доска, вытертая начисто. Михаил хотел вести себя так, будто ничего не случилось, и меня это вполне устраивало. Я могла не обращать внимания на то, как напрягалось моё тело, когда я думала о нём. Я могла контролировать то, как сама моя кровь, казалось, взывала к нему. Я могла контролировать свой характер, контролировать свою потребность.
Вот его только я никак не могла контролировать.
Татуировка всё ещё была на моём бедре, разобрать символы было невозможно. Я уставилась на неё, что же она значит? Почему она осталась? Я не могла спросить Михаила. Чтобы показать ему татуировку, мне придётся спустить штаны, а мне меньше всего этого хотелось. Исчезли и нежный любовник тёмных часов, и требовательный на кухне. Мы вернулись на исходную позицию.
— Время вышло.
Запертые двери не собирались останавливать Его Подлую Святость. Он распахнул дверь, когда я ещё одевалась. Я уже собралась зарычать на него, когда увидела, что в другой руке он держит пару простых белых кроссовок. За обувь я готова был простить всё, что угодно.
Я выхватила их у него.
— Носки? — спросила я, пытаясь скрыть свою благодарность.
— Обойдёмся без них.
Я поплелась за ним, прыгая то на одной ноге, то на другой, натягивая кроссовки. Конечно же, они подошли. Я последовала за ним на ослепительный солнечный свет, заливающий яркие, красочные пригородные лужайки и дома. «Ад», — напомнила я себе. Но в этом доме, в течение нескольких коротких часов, казалось, я побывала в раю.
Он шёл впереди, видимо, чтобы не разговаривать со мной. Я тоже не знала, было ли мне что сказать ему.
Мы миновали больше дюжины на вид брошенных машин, припаркованных на подъездных дорожках.
— Разве мы не собираемся украсть одну из них? — умудрилась спросить я, догоняя его.
— Они не работают, — коротко сказал он.
— Откуда ты знаешь?
— Они были помещены сюда как часть иллюзии, как способ мучить тех, кто посчитал, что сможет сбежать.
— Да, а откуда ты знаешь?
Он проигнорировал меня, его длинные ноги пожирали расстояние. Я позволила себе полюбоваться его тугим задом, прежде чем поспешила догнать его. Я шла, молча, подстраивая свою скорость под его длинные шаги. Я так сильно сосредоточилась на своём темпе, что не замечала, куда мы идём.
Он резко остановился, и я настороженно вскинула голову. Путаница пригородных дорог, простиравшихся перед нами, резко обрывалась стеной из непроницаемой тени. И кто-то, что-то встало на пути.
Он был огромен, как Метатрон или даже больше. У него были ноги как стволы деревьев, бицепсы размером с мою талию, руки как дубинки. Он был облачён в кожаные доспехи и нёс огромный меч, сверкающий синим пламенем. Его лицо было жестоким, почти уродливым для ангела, а он был ангелом с распростёртыми за спиной белоснежными крыльями.
— Терон, — голос Михаила был невыразителен. — Мне всё было интересно, кого же выберет Уриэль, когда Метатрон падёт.
— Метатрон не пал. Он был побеждён и избрал бесчестье, — голос существа был странным, жутким.
Как и его лицо, его голос должен был обладать неземной красотой, столь присущей Падшим. Но, несмотря на музыкальное тепло, этот звук заскрежетал по моему позвоночнику, и я почувствовала, как мои руки начали нагреваться.
— Он предпочёл жизнь служению смерти. Ты мог бы сделать то же самое.
Ангел по имени Терон рассмеялся, и звук был отвратительным.
— Я не настолько глуп, чтобы сомневаться в своём создателе.
— Создателе? — Михаил усмехнулся. — Неужели Уриэлю удалось убедить тебя в этом? Независимо от того, какой силой он обладает, у него никогда не было силы создавать жизнь.
— Ты думаешь, я стану слушать твою ложь, Михаил? Меня предупредили. Вы с богиней дальше не продвинетесь. Но я буду более милостив, чем ты когда-либо был. Я дам тебе выбор. Возвращайся в дом, оставайся там в своей постели похоти, погружай свою злобу в её нежную плоть.
Мне не понравилась эта дискуссия о моей мягкой плоти, и я вышла из-за спины Михаила.
— Извини, мы не были представлены, — сказала я бодрым тоном. — Я Виктория Беллона, Богиня Войны, и я полагаю, ты стоишь у меня на пути.