— Отличный образ! — захлопала в ладоши Габриэль. — Мне нравится!
— Спасибо. Аталанта — лучшая бегунья в Греции, и еще никому не удавалось ее обогнать. О чем ей беспокоиться?
— Уж, конечно, не о том, что она проиграет! — быстро ответила девушка, потом глубоко вдохнула и замешкалась. — О, как здорово пахнет! Запомни это место, поможешь мне вернуться сюда после забега: именно здесь я хочу пообедать, — и она указала на струйку дыма, поднимавшегося над бело-синим навесом шагах в десяти от толпы болельщиков. — А насчет Аталанты, только подумай, вдруг она сделает неверный шаг? Или подвернет ногу? Или съест что-нибудь не то и заболеет? Вдруг кто-то из недругов выставит посох, чтобы помешать ей?
Гомер в изумлении уставился на подругу:
— Придет же такое в голову! Неужели ты думаешь, что Аталанта переживает из-за нелепых выдумок?
— Вполне возможно. Знаешь, если б я прославилась Непревзойденной Аталантой, я тоже была бы на грани срыва перед каждым забегом.
— Кто знает. Никогда бы не подумал, что Аталанта злится от волнения! — Гомер даже замотал головой. — Кстати, кто станет специально мешать бегунам?
— Да кто угодно! Может быть, девушке захочется, чтобы победила ее подруга, или мать поможет дочери выиграть: ради любви люди способны на многое!
— Знаю, наслышан, — нехотя признал певец. — Все легенды об этом. Вот мы и пришли, — прибавил он, останавливаясь у веревки, отмечавшей конец дистанции.
Здесь было совсем немного народу. Позиция болельщикам не нравилась: гораздо интереснее стоять у начала дорожки, ведь побеждает тот. Кто первым возвращается обратно. Недалеко от друзей стоял седобородый старик и присматривал за двумя мальчиками, катавшими по песку сеть с камнями. Они утрамбовывали песок, готовя дорожки к следующему забегу. Довольный, что его подопечные не шалят и не пытаются увильнуть от работы, старик отвернулся и пересчитал разноцветные палочки, которые бегуньи должны были захватить с собой, прежде чем мчаться к финишной черте.
Габриэль встала на цыпочки и вытянула шею, всматриваясь вдаль, туда, где собирались участницы забега. Гомер тоже взглянул в том направлении.
— Кажется, я ее вижу, — сказал он. — Желтый наряд нельзя не заметить! Пока лишь Аталанта приготовилась к старту.
— Вот как, — рассеянно ответила девушка и улыбнулась, щурясь на солнце. — Так почему курицы переходят дорогу?
Гомер ухмыльнулся:
— Потому что обходить слишком долго, — с достоинством пояснил он и ловко увернулся от удара.
Теперь у противоположного края дорожки прогуливались еще две бегуньи; Аталанта, напротив, застыла в неподвижности, повернувшись спиной к длинной полосе утрамбованного песка. Чуть дальше разгорелся шумный спор: Габриэль различала взволнованные женские голоса, но не могла разобрать слов. Черноволосая девушка в алом хитоне, почти таком же коротком, как у охотницы, вдруг отделилась от остальных и сердито плюхнулась на песок у линии старта. Сбоку от Габриэль кто-то зашевелился, и секунду спустя сквозь жидкую толпу пробрались Митрадия с Навсикаей. Она приветливо замахала рукой.
— Привет! — обрадовалась Габриэль. — А я думала, вы ушли.
— Стимфа так и планировала, — подтвердила девочка, — едва не запретила посмотреть на Аталанту! Но мы ей напомнили, что Навсикае предстоит финальный забег и волей-неволей мы должны остаться. Я заметила тебя и решила присоединиться. Надеюсь, не возражаешь?
— Ну что ты! Отсюда и видно лучше, — сказала Габриэль и зарделась, бросив смущенный взгляд в сторону Навсикай. — Прости, я не хотела…
К ее удивлению, слепая девочка улыбнулась:
— Не бойся слова «видеть»! Митрадия всегда помогает мне. А здесь совсем мало народу, и мне легче слушать ее.
— Здорово придумано, — мягко вступил юноша. Митрадия искоса посмотрела на него и застенчиво улыбнулась; пришел черед Гомера покраснеть.
Габриэль сделала неожиданное открытие — обе девчонки заигрывали с ним. «А почему бы нет? Гомер чудесно выглядит, с ним приятно поговорить, он мил и… очень талантлив. Разве может девичье сердце устоять перед такой массой достоинств?» Габриэль поглядела на старт. Туда подошли еще две участницы, и спор не только не превратился, но разгорелся еще горячей. Ближайшие зеваки начали терять терпение, пожилая женщина демонстративно вздохнула и отошла прочь.
— Когда ж они наконец побегут? — пробормотала Габриэль себе под нос.
— Все из-за хитонов: посмотри, какие короткие! — объяснила Митрадия, и в глазах ее вспыхнули сердитые искорки. — Старый Зенерон опять разворчался… ну, он здесь главный, ему, должно быть, сотня лет. Утверждает, что это непристойность и он им бежать не позволит. Говорит, что судьи и болельщики-мужчины… э-э, сама понимаешь. А Элаидия, та в красном, заявила, что если некоторые мужчины такие… стеснительные, — девчонка покраснела до корней волос, — то это их проблемы, но никак не ее. Аталанта смерила его взглядом свысока. Ух, мне бы так вырасти! А потом она повернулась к старику спиной и пошла к старту, — Митрадия вздохнула. — Она великолепна! Зануда Зенерон не нашелся, что ответить.