— Замечательный спектакль, — повторило загадочное и опасное создание, когда взгляд его обратился на Габриэль. — Надеюсь, завтра меня ждет развлечение не хуже. Не забудь: мы начнем еще до полудня, и каждая сторона загадает по три загадки. Побеждает лучший. Один из вас вернется в Афины, чтобы мир узнал о великом сотстязании Сфинкса. Кто это будет, решаю я.
Габриэль кивнула и постаралась изобразить улыбку.
— Как я могу забыть? С нетерпением жду начала… незабываемого дня!
Зена с любопытством взглянула на подругу, потом проводила глазами гордо удалявшегося Сфинкса. Вскоре процессия растворилась в темноте.
— Что это значит? — нарушила молчание воительница. Габриэль вздрогнула, моргнула и все-таки улыбнулась:
— Да так, пустяки, ничего важного. Если хочешь, расскажу после ужина. Суп уже готов. Зена не поддалась на уловку:
— Лучше расскажи во время ужина. Мне бы хотелось знать, на что рассчитывать завтра.
— Рассчитывать? Ах, ну да!.. Знаешь, я та-ак проголодалась! Давай-ка сначала поедим… Воительница шумно вздохнула:
— Ну хорошо, расскажешь после ужина. Но смотри, тогда уж без отговорок!
Она убрала меч в ножны и направилась к пылавшему костру.
Глава 10
Суп сварился, но оказался далеко не таким вкусным, как вчера. Габриэль извинялась за стряпню, пока Зена не потеряла терпение и не перебила:
— Успокойся, мой кулинарный шедевр все равно был бы хуже.
С этими словами воительница одним глотком осушила свою чашу, и ее примеру последовал Иксос — Горячий и сытный, чего еще можно желать? — сказал он.
Гомер поставил пустую плошку на плоские камни у костра и тоже улыбнулся:
— Я же говорил, что непривередлив. Слава богам, Здесь нет анчоусов, так что суп замечательный.
Аталанта вяло поковыряла ложкой и, отодвинув чашу, пробормотала:
— Да-да, очень вкусно. Просто… я не голодна, — она порывисто встала, пошатнулась и снова опустилась на землю; ее лицо внезапно побледнело. Иксос вздохнул и пододвинулся к воспитаннице. Он бережно вручил ей плошку и принялся уговаривать:
— Давай, поешь немножко, совсем чуть-чуть. У тебя ведь весь день маковой росинки во рту не было. Не обманывай старого папу, я тебя хорошо знаю, — он перешел на шепот, словно говорил с ребенком. Аталанта с подозрением покосилась на суп и с раздражением на Иксоса, однако кивнула и стала пить бульон.
— И овощи, — тихо сказал охотник. — Хотя бы половину.
Зена отвернулась от семейной идиллии. Она встретилась глазами с Габриэль и поморщилась:
— Ну-с, мы поужинали. С тебя объяснения, — напомнила она о недавнем уговоре.
Девушка нервно улыбнулась и заглянула в котелок:
— Вообще-то еще немного осталось, хочешь? И найдется пара сухариков.
Вместо ответа воительница протянула ей плошку, Габриэль выскребла туда остатки гущи и бросила черствый хлеб.
— Прости за столь убогую пищу, — опять затянула она, но Зена оборвала ее резким движением руки.
— Это мы уже обсуждали, причем не раз. Ты не могла Знать, что нам придется двое суток скитаться по лесу; спасибо, что вообще накормила, — она выудила из супа кусочек размякшего хлеба, он развалился, иполовина плюхнулась обратно. Воительница пожала плечами, съела то, что осталось у нее в руке, и облизала пальцы: — Не пытайся меня отвлечь. Сегодня утром ты заключила договор со Сфинксом, и я хотела бы знать, каков он, ибо от этого зависят мои действия.
Воительница давно отставила плошку и принялась лениво подбрасывать в костер ветки. Ее лицо оставалось непроницаемым, но в тоне слышался укор. Габриэль сложила пустые плошки в котелок и широко развела руками:
— Сфинкс любит загадки, значит, его противниками должны быть я и Гомер. Аталанта к зверю и близко не подойдет, ты загадки терпеть не можешь, Иксос вообще не в счет.
— Перестань заговаривать мне зубы и рассказывай, Габриэль, — потребовала усталая Зена. Девушка тяжело вздохнула, помолчала в нерешительности и выложила все как есть. Время от времени Гомер ей подсказывал. Воительница внимательно слушала: — Ну, вы сегодня в ударе, приятели.
— «В ударе»? Меткое словцо, Зена, — захлопала в ладоши Габриэль и тут же пригорюнилась: — В другой ситуации оно бы меня позабавило, но сейчас… Да что это я говорю? Ведь сама убеждала Гомера, что никого не съедят: ни меня, ни его, — спохватилась болтушка.
Аталанта грустно всхлипнула и отставила чашу, потом взглянула на серьезную троицу.