И не ошиблась.
Я медленно поднималась по склону горы; горло и ребра болели, а сердце готово было выскочить из груди. Какой же я была глупой, позволив надежде затмить мой разум! Я не должна была позволять себе влюбляться в этого мужчину. Скоро он забудет меня и найдет другую девушку в голубом платье.
Но от одной только мысли об этом у меня защемило сердце.
Я еще раз окинула взглядом фьорд, наблюдая, как корабли качаются на волнах.
Слезы застилали мне глаза. Я всегда думала, что моя судьба — судьба служанки без будущего в доме ярла — хуже смерти. Я не знала, что может стать ещё больнее. Я стремилась к свободе, а попала Хельхейм.
— Один, — прошептала я. — Всеотец. Где ты?
Я смахнула горячую слезу со щеки и направилась дальше к укромной пещере. Ирса не хотела, чтобы её легко можно было найти, и я уважала её решение. Но зимой, в темноте ночи, полузадушенная, с переломанными ребрами и залитым кровью лицом — один глаз опух и почти закрылся из-за отёка — я жалела, что она не живет на одной из тех причудливых ферм вдоль воды. Какого черта она вообще забралась так далеко?
Пока я поднималась, занялся сильный ветер, принёсший с собой рой снежинок.
Снова завыли волки. По мере того как я шла, их призывы становились все ближе и ближе. Может быть, желание дедушки сегодня сбудется. Может быть, волки догонят меня и съедят.
Мне вдруг захотелось, чтобы Гоби и Бо вышли из пещеры и нашли меня. Парочка медведей могла бы отпугнуть голодную стаю волков.
Добравшись, наконец, до плоского уступа перед пещерой Ирсы, я остановилась, чтобы перевести дух. Стоило мне сделать глубокий вдох, как бок немилосердно закололо. Я осторожно потрогала ужасно болящие рёбра.
Волки не успокаивались, но вместе с их воем я слышала теперь лай собак и стук копыт.
Невозможно.
Никто не смог бы скакать в такую погоду по склону горы.
Я заставила свое сердце успокоиться, а дыхание — затихнуть. Неужели я ударилась головой при падении? Может, это галлюцинации?
К хору нестройных волчьих завываний присоединились топот лошадей и лай собак. Ветер приносил с собой далёкие голоса людей. Я подошла к краю обрыва и огляделась. Там ничего не было. Ни света факелов. Ни людей. Ничего.
Залаяли гончие. Они были уже близко.
Ветер хлестал меня по щекам.
И в его порывах я слышала громкие мужские голоса.
Задыхаясь, я огляделась по сторонам. Резкие порывы ветра с гор кружили вокруг меня ледяным коконом.
И тогда я подняла глаза.
Они скакали там, в облаках над головой. Оскорея, Дикая охота.
Мужчины и женщины в колесницах и на лошадях, сопровождаемые волками и собаками, призраками мчались по небу. Они сжимали оружие и взывали друг к другу, как огромная армия. А впереди, на сотканном из звёздного света коне, я увидела Всеотца. На нём, как всегда, была шляпа. Его вороны, Мунин и Хугин, летели впереди. Гери и Фреки, волки Всеотца, мчались рядом с ним, а Дикая Охота неслась по воздуху к Далру.
Меня начало трясти.
Всю свою жизнь я слышала о зимней охоте Одина. Встреча с Оскореей означала только одно: приближалась война.
Воины Вальхаллы, возглавляемые Одином, искали в Мидгарде живых, которые когда-то были им неприятны. Если кого-нибудь Дикая Охота замечала на улице, его пожирали призрачные гончие.
Я вздрогнула.
Если они меня увидят…
Как только я об этом подумала, один из воинов призрачного войска повернулся и посмотрел на меня. Махнув рукой остальным, несколько всадников сорвались с места и на своих призрачных конях помчались ко мне.
Дрожащими руками я сняла с пояса топоры. Может дед и приговорил меня к смерти, но я не стану встречать Дикую Охоту на коленях.
Всадники приблизились — двенадцать свирепых мужчин. Дыхание из ноздрей их лошадей взъерошило мои волосы. Воины словно были сотканы из тумана, полупрозрачны, но их раны все еще были видны. Некоторые были ранены в грудь, другие — в шею. Их глаза светились голубоватым адским пламенем, а волосы развевались, будто вокруг них бушевал тайфун.
Я напряглась, ожидая смертельного удара, но его не последовало.
Через толпу ко мне приблизился всадник, и остальные посторонились, чтобы пропустить его. Я бросила взгляд на мужчину и задохнулась: это был рыжеволосый воин из моих снов.
Я выдержала его призрачный взгляд, когда он пришпорил коня и объехал меня по кругу. Я сжала топоры, готовая… сама не знаю к чему.
Я не знала, могут ли такие существа чувствовать боль, но умирать трусихой не планировала. Мужчина проехал передо мной, затем остановил свою лошадь и долго, пристально смотрел на меня.
Сердце гулко стучало между рёбер, и ярость клокотала в груди. Все это произошло из-за ярла. Я была здесь, на склоне этой горы, и мне грозила смерть из-за ярла. Мои ноздри раздувались от злости, и я изо всех сил стиснула зубы.
— Ну, чего вы ждёте?! — прокричала я.
Мужчина рассмеялся. Он оглянулся на остальных, жестом указал на меня, и они присоединились к его смеху. Когда он снова перевёл на меня взгляд, то прикоснулся пальцами ко лбу, словно приветствуя.
Он еще долго смотрел на меня, потом ткнул свою лошадь в бока, повернулся и поскакал обратно в ночное небо, присоединяясь к остальным воинам, участвующим в Охоте.
Я стояла и слушала стук их копыт.
Я не могла сдвинуться с места, пораженная и оцепеневшая, пока топот лошадей и лай гончих не исчезли вдали.
Вскоре все стихло. И снова я слышала только шелест ветра среди деревьев, а вдалеке — низкий и протяжный вой волков.
Я тяжело сглотнула, повернулась и пошла в пещеру.
Глава 26
В яме внутри пещеры горел тусклый огонь. Гоби и Бо проснулись и подошли, чтобы встретить меня; их глаза мерцали, как огромные озёра. Ирсы нигде не было видно.
— Оставили меня на растерзание волкам и Дикой Охоте, а сами завалились в спячку, да? — почесала я животных за ухом. — Где ваша хозяйка?
Убедившись, что это всего лишь я, они вернулись на свои места на куче сена и листьев, которую приготовила для них Ирса, и быстро уснули.
Я отложила оружие в сторону и подбросила в костёр поленьев и веток, подогревая воду в котелке. Мои разум и тело были истощены.
Как все так быстро пошло под откос? Мать Хофунда ведь видела меня в видении. Неужели она ошиблась? Пророчества Эйдис иногда происходили совсем не так, как она ожидала, но всегда сбывались. Боги говорили её устами.
А Эйдис… даже она увидела что-то между мной и Хофундом. Если все это было правдой, если все это было реальностью, то как я оказался здесь?
Когда вода нагрелась, я намочила тряпку и вытерла кровь с лица. Мой глаз частично заплыл и всё ещё не открывался. Завтра буду выглядеть как после хорошего побоища. Я приложила теплую тряпку на шею, чтобы притупить боль, и почувствовала, что засыпаю.
Вытащив одну из шкур Ирсы, я положила её рядом с огнем и закрыла глаза, плотно натянув на себя плащ.
— Хофунд, — прошептала я. — Прости меня.
* * *
Где-то на следующий день проснулась от звона мисок и кастрюль. Я приоткрыла глаза и увидела, что Ирса сосредоточенно работает.
Уже рассвело. Лучи солнечного света косо проникали в пещеру. От резкого аромата трав у меня защипало в носу, и чувствовался пьянящий запах дыма. Я медленно села. Ирса, которая что-то растирала ступкой с пестиком, подняла на меня глаза и пристально осмотрела мои лицо и шею.
— Ещё где-нибудь раны есть? — уточнила она.
Я дотронулась кончиками пальцев до рёбер и кивнула.
— Поднимись. Дай взглянуть, — приказала Ирса.
Я поднялась. Двигаясь осторожно, стянула с себя пояс и уронила топоры. Попыталась приподнять платье, чтобы осмотреть ребра, но тотчас поморщилась от боли.
— Давай я, — предложила Ирса и подняла платье, осматривая мой бок.