Убедившись, что это всего лишь я, они вернулись на свои места на куче сена и листьев, которую приготовила для них Ирса, и быстро уснули.
Я отложила оружие в сторону и подбросила в костёр поленьев и веток, подогревая воду в котелке. Мои разум и тело были истощены.
Как все так быстро пошло под откос? Мать Хофунда ведь видела меня в видении. Неужели она ошиблась? Пророчества Эйдис иногда происходили совсем не так, как она ожидала, но всегда сбывались. Боги говорили её устами.
А Эйдис… даже она увидела что-то между мной и Хофундом. Если все это было правдой, если все это было реальностью, то как я оказался здесь?
Когда вода нагрелась, я намочила тряпку и вытерла кровь с лица. Мой глаз частично заплыл и всё ещё не открывался. Завтра буду выглядеть как после хорошего побоища. Я приложила теплую тряпку на шею, чтобы притупить боль, и почувствовала, что засыпаю.
Вытащив одну из шкур Ирсы, я положила её рядом с огнем и закрыла глаза, плотно натянув на себя плащ.
— Хофунд, — прошептала я. — Прости меня.
* * *
Где-то на следующий день проснулась от звона мисок и кастрюль. Я приоткрыла глаза и увидела, что Ирса сосредоточенно работает.
Уже рассвело. Лучи солнечного света косо проникали в пещеру. От резкого аромата трав у меня защипало в носу, и чувствовался пьянящий запах дыма. Я медленно села. Ирса, которая что-то растирала ступкой с пестиком, подняла на меня глаза и пристально осмотрела мои лицо и шею.
— Ещё где-нибудь раны есть? — уточнила она.
Я дотронулась кончиками пальцев до рёбер и кивнула.
— Поднимись. Дай взглянуть, — приказала Ирса.
Я поднялась. Двигаясь осторожно, стянула с себя пояс и уронила топоры. Попыталась приподнять платье, чтобы осмотреть ребра, но тотчас поморщилась от боли.
— Давай я, — предложила Ирса и подняла платье, осматривая мой бок.
Она осторожно коснулась моих ребер в том месте, куда ярл ударил ногой. Кожа уже стала темно-фиолетовой. Нахмурившись, пощупала все кости, затем хмыкнула.
— Трещина.
Она схватила тряпку, вышла на улицу и вернулась через несколько мгновений со снегом, завернутым в ткань.
— Прижми это к ребрам и глубоко дыши. — Когда я сделала то, что она просила, она ощупала мою шею. — Ушиб. Плохо. Положи холод и сюда. Я приготовлю что-нибудь от боли.
— Спасибо, — прохрипела я, словно простывшая.
Ирса кивнула и вернулась к работе. Она закончила измельчать то, что перетирала до этого, затем высыпала порошок в чашку.
Закончив, женщина подошла к своему шкафу — отверстию в стене пещеры, уставленному полками, — и достала оттуда пару горшочков и несколько сушеных корней и листьев. Ирса добавила их в чашку, вернулась к огню и налила в настойку горячей воды и отставила ее в сторону. Скрестив руки на груди, посмотрела на меня.
— Кто? — поинтересовалась она.
— Ярл, — прохрипела я.
Она задумчиво кивнула.
— Как твоя мать?
— Она в порядке. Наверно. Меня изгнали.
Ирса снова кивнула.
— Временно.
— Временно?
— Ярл стар, — сказала она, взяла чашку, размешала напиток и протянула его мне. — Пей. Это исцелит тебя и облегчит боль в горле.
— Где ты была вчера вечером?
— В деревне.
— А ты ничего вчера ночью не видела?
— Например?
— Я слышала… Нет, ты решишь, что я сошла с ума.
— Так что ты слышала, Хервёр?
— Дикую Охоту, — прошептала я, касаясь своего горла. Каждое слово по-прежнему причиняло боль.
— До того, как твой дед чуть не забил тебя до смерти, или после?
— После.
— Значит, как я и говорила, твоё изгнание временно.
— Можно я останусь у тебя?
— Хватит болтать, пей отвар. Сегодня лучше тебе вообще не разговаривать.
— Ты просто не хочешь, чтобы я задавала вопросы.
— Ты права. И когда ты сможешь говорить, мы с тобой многое обсудим. Так что отдыхай. А завтра мы снова поговорим.
После того, как я допила отвар Ирсы, голова у меня стала очень тяжелой. Какие бы целебные травы она ни использовала, мои ребра и горло перестали болеть, а через некоторое время я даже перестала ощущать отёчность век.
Чувствуя, что сейчас усну, я вышла на улицу, чтобы подышать свежим воздухом.
Ирса вышла вслед за мной.
— Не подходи близко к краю, — предупредила она. — Тебя скоро накроет сон.
— Смотри, — прошептала я, указывая на фьорд.
Там я увидела корабли конунга Гудмунда. Несмотря на то, что один глаз у меня частично заплыл, я всё равно видела, что корабли со всеми людьми конунга выходят в море.
Я понятия не имела, что дедушка рассказал конунгу, но он наверняка сплел какую-то историю, чтобы Хофунд и его отец перестали мне доверять.
Я крепко зажмурилась.
Хофунд. Прости, что я оказалась права.
— Идём, — сказала Ирса, беря меня за руку. — Тебе нужно поспать.
Когда она потянула меня внутрь, я поняла, что по моим щекам текут горячие слезы. Я в последний раз оглянулась через плечо, и сердце оборвалось, когда я увидела, как моё будущее уплыло от меня.
* * *
Я проснулась от того, что Ирса толкнула меня ногой.
— Поднимайся, — буркнула она.
— Пожалуйста, я так устала, — просипела я
— Ты проспала весь день и всю ночь. Пора вставать.
Чувствуя, как кружится голова, я медленно села. У меня болели ребра, болело лицо, болело горло, но больше всего болело сердце. Реальность давала о себе знать.
Что, черт возьми, мне теперь делать? Я смирилась со своим изгнанием ради Эйдис, но что теперь? Что произойдет, когда Лейф вернется? Я оставила мать с этими нелюдями. Что с ней станет?
— Вставай, — сказала Ирса, бросая мне мое оружие.
— Ирса, я ранена!
— Ранена. И что? Думаешь, твои враги на поле боя будут ждать, пока ты наберёшься сил? Думаешь, их будет волновать, что у тебя разбито лицо, сломаны ребра, разодрано горло? Вставай! — приказала она, подошла к стене и сняла два щита. — Встречаемся наверху. И захвати свои топоры, — добавила она и ушла.
Вздохнув, я поднялась. Гоби и Бо открыли глаза и посмотрели на меня.
— Единственные медведи в лесу спят зимой у костра. Почему я иду на улицу, а вы остаётесь дрыхнуть здесь?
Гоби фыркнул и снова закрыл глаза. Бо склонил голову набок, глядя на меня, и высунул язык.
Покачав головой, я поднялась. Ирса будет в десять раз жестче со мной, если я стану медлить и отлынивать. Собираясь как можно быстрее, я переоделась в штаны и кожаную куртку, быстро выпила воды и направилась наружу.