— Мы отправимся с тобой и присмотрим до возвращения ярла.
Эйдис перевела взгляд на потрескивающие угольки.
— Всё правильно, ты должна идти, — сказала она и покачала головой, протягивая руки к Ирсе. На ее ладонях виднелись широкие кровавые царапины. — А теперь, пока мне не пришлось снова спускаться с этой чертовой горы, мы можем что-нибудь с этим сделать?
Ирса хмыкнула и повела Эйдис к полкам, где хранила лекарства и мази.
Я подошла к выходу из пещеры.
Я предупреждала дедушку. Я говорила ему, что Эгилу и Эйлифу нельзя доверять. Почему он не поверил мне? А Аста? Неужели она действительно предала нас всех? Даже Лейфа?
Нет. Она никогда бы не обманула любимого сына без веских причин. Хотя… любовь заставляет людей совершать глупости.
А моя мать тем временем осталась одна в доме ярла, и некому было ее защитить.
Я вернулась в пещеру и начала собирать свои вещи. Ирса уже перевязала ладони Эйдис, и вёльва была готова отправиться обратно.
Ирса подошла к стене и сняла свой щит — тот, который я не успела разрубить на две части, — и щит, с которым тренировалась я, и протянула его мне.
— Пришло время тебе поднять свой щит, — сказала она мне.
Я тяжело сглотнула и протянула к нему руку.
— Спасибо.
Воительница только кивнула.
— Так, хватит сентиментальностей. Обратно спускаться долго, — с тяжелым вздохом сказала Эйдис и натянула пару перчаток, которые дала ей Ирса. Не говоря больше ни слова, она направилась к выходу из пещеры.
Я забросила щит за спину, а Ирса потушила огонь.
— Мы скоро вернёмся, — сказала воительница, обращаясь к Гоби и Бо.
— Я бы на это не надеялась, — послышался снаружи голос вёльвы.
Ирса перевела на меня взгляд.
— Что она имеет в виду?
Я пожала плечами.
— Понятия не имею.
Я действительно не знала, что подразумевала Эйдис, но у её комментариев всегда была веская причина.
Глава 29
Мы долго спускались с горы и добрались до Далра только поздним вечером. Я с трепетом возвращалась в зал, но ярла там не было, о чем я напоминала себе с каждым шагом.
В Далре царила тишина. Слышны были только шлепки волн о причал, кудахтанье кур и стук топора, которым кто-то рубил дрова. В остальном деревня казалась практически безлюдной.
Мы вошли в зал и увидели, что он тускло освещен, а центральный очаг горит слабо. Мать сидела у огня и вышивала. Стоило нам войти, как она оторвала взор от ткани.
— Хервёр, — улыбнулась она и вздохнула. — Вот ты где. Принесла молоко?
— Молоко?
— Козье молоко, — кивнула она. — С самого утра безумно хочется. Так ты принесла?
Я замерла.
— Забыла.
— Я принесу, — подскочила Эйдис.
Я положила ладонь вёльве на плечо, останавливая.
— Отдохни. Спуск был долгим.
— Хервёр, — услышала я за спиной.
Я повернулась и увидела, как из комнаты для совещаний выходит Торстен.
Я напряглась.
Он пересек комнату, налил в рог эля и протянул его мне.
— Добро пожаловать домой.
Я благодарно склонила голову.
— Скол.
Что ж, осмотримся.
Мать беззаботно болтала с нами, ее мысли были как никогда беспорядочны. Я подозревала, что внезапное исчезновение всех в доме вызвало у нее сильную тревогу.
Она ушла в себя, потерявшись в том беспорядочном мире, в котором жила. Видно было, что ее нелепые поступки причиняют боль Ирсе, которая, в конце концов, поднялась и заявила:
— Схожу за Фрейей, — и вышла из зала.
— Куда пошла Ирса? — рассеянно поинтересовалась мама.
— К своим медведям, — ответила Эйдис.
— А ты знаешь, что она спасла двух детенышей после того, как их мать пыталась меня убить? Бедная Ирса чуть не погибла, защищая меня.
— Вы это помните? — вскинула брови вёльва.
— Что помню?
Эйдис нахмурилась.
— Я сегодня так устала. Пойду отдохну немного, — сказала мама, встала и, положив вышивку на край очага, вышла из зала. Я молча наблюдала, как ткань соскальзывает с края прямиком в пламя.
Эйдис вздохнула.
— Где Гудрун? — спросила я.
— Спит, — ответил Торстен. — Плакала весь день.
Я нахмурилась.
— Торстен, в деревне остались мужчины?
Он покачал головой.
— Только старики и дети.
Я повернулась к Эйдис и наклонилась к самому уху, чтобы Торстен не расслышал.
— Как ты? Тебя никто не тронул?
— Я в порядке. Локи меня защищает.
Я нахмурилась: ненавидела, когда Эйдис уклонялась от прямого ответа.
— Что дед сказал Хофунду?
— Ярл сказал конунгу Гудмунду, что ты сбежала, как только узнала, что его сын хочет на тебе жениться. С его слов, ты сказала, что скорее умрешь, чем выйдешь замуж за Хофунда.
Я застыла на месте.
— Это уже слишком.
— Вот именно.
— И конунг ему поверил?
— Откуда мне знать, о чём думает конунг?
Я нахмурилась.
— Я не знаю, — вздохнула Эйдис.
— А Хофунд?
— Я попыталась с ним встретиться, но ярл запретил мне выходить из дома.
— Как запретил?
Эйдис прикоснулась к скуле.
— Уже всё зажило. Он запретил единственным известным ему способом. Мне пришлось напомнить ему о его слове.
— Мне надо найти способ связаться с Хофундом.
— Он не поверит ярлу. Он знает тебя, Хервёр. А если поверит — значит, он тебя не достоин.
— Тогда почему он уплыл?
— А что он должен был делать — искать тебя по склонам гор? Но с уходом ярла ты сможешь всё изменить. А пока тебе следует отдохнуть. Я попрошу остальных приготовить нам ужин, пока не разразилась буря.
— Буря?
— Да, — кивнула Эйдис. — Твоя кровать готова.
Я поднялась. Усталости не чувствовала, но мне очень хотелось быть рядом с матерью. Мне было неприятно находиться так далеко от нее все это время.
— Спасибо, Эйдис.
Она кивнула, развернулась и направилась на кухню.
Я прошла по узкому коридору в семейные покои. Гудрун спала под грудой мехов. Она была мягкосердечной девушкой; её я могла не бояться.
Когда заглянула в комнату Асты, меня охватила растерянность. Близнецы спали в своей кровати, не обращая внимания на разыгравшуюся драму. Как она могла вот так просто их бросить? Неужели она их совсем не любила? Возможно, и нет, если учесть, что они были сыновьями Кальдера.
Неудивительно, что она всегда выделяла Лейфа, ведь всё это время она была влюблена в Эгила.
Неужели она действительно плела заговор вместе с Эгилом и Эйлифом, планируя избавиться от Кальдера? Разве она не понимала, как на это отреагирует дед?