— Тогда все. Сейчас ты поспишь, а завтра мы продолжим.
Мальчик посмотрел на нее и снова кивнул. Холли покинула палату с видом победителя.
На следующий день она поднялась рано, стремясь к Малколму, но перед входом ее окликнула молодая женщина.
— Доктор, Кьюлен просил передать, чтобы вы зашли к нему, как только придете.
Холли нахмурилась.
— Он не сказал, зачем?
— Мне нет.
Доктор Кьюлен встал из-за стола и сухо поздоровался с Холли.
— Доктор Лэнг. Не лучше ли вам закончить свою работу. Мне не хочется отнимать у вас время.
Она сдерживала нетерпение, ожидая, когда он закончит.
— Как дела с мальчиком?
— Я узнала, что его зовут Малколм.
— Не такое уж большое достижение.
— Как сказать. У меня в запасе еще один день.
— Я думаю, что, может быть, другой метод быстрее даст нужные результаты.
— Очевидно, с вами говорил доктор Пастори.
— Да, это так. Он сказал, что вчера вы грубо с ним обошлись.
— Он расстроил моего пациента.
— Я хочу внести ясность. Мальчик не является чьим-либо пациентом. Я уже говорил вам, что не уверен, входит ли данный случай в нашу компетенцию.
— Да, я помню. Вы упоминали о детском приюте.
— Остается сделать выбор, кроме того, у доктора Пастори свои соображения относительно мальчика.
— И что же он собирается делать, анатомировать его?
— Это не очень профессионально, доктор.
— Извините. Это только мое предположение. Но я могу быть с мальчиком хотя бы сегодня?
— Да, конечно. И надеюсь, между вами и доктором Пастори больше не будет конфликтов?
— Я постараюсь.
— Вот и прекрасно. Я рад, что мы поговорили.
Холли оставила при себе свое мнение об этом разговоре и вышла из кабинета.
Мальчик ждал ее.
— Доброе утро, Малколм.
Он оторвался от телевизора и посмотрел на нее.
— Доброе утро, Холли.
— Ты запомнил мое имя.
— Я всегда знал его.
— Хорошо. — Она подошла и села. — Давай сегодня посмотрим, что еще ты помнишь.
Мальчик слегка нахмурился.
— Не беспокойся. Я не собираюсь тебя допрашивать. Мы просто отдыхаем и разговариваем.
В дверь просунул голову Гевин Ремси.
— Я могу сказать доброе утро?
— Привет, Гевин, — произнесла Холли. — Войди и познакомься с Малколмом.
Ремси удивленно посмотрел на нее, затем вошел в палату и остановился рядом с кроватью.
— Привет, — поздоровался он с мальчиком.
— Малколм, это шериф Ремси, — сказала Холли.
Мальчик внимательно посмотрел на нее, затем перевел взгляд на Гевина.
— Здравствуйте, шериф.
Ремси протянул руку, и мальчик с серьезным видом пожал ее.
— Рад, что ты снова заговорил, сынок.
— Мы как раз собирались выяснить, что может вспомнить Малколм.
— Вот как?
— Может быть, попробовать гипноз. Малколм, ты знаешь, что такое гипноз?
— Это когда усыпляют.
— Не совсем. Это средство, помогающее расслабиться и вспомнить то, что "забыто".
— Это больно?
— Нисколько. Наоборот, после гипноза большинство людей чувствует себя лучше. Ну что, попробуем?
Мальчик смотрел на Ремси.
— Он останется?
— Нет, если ты не хочешь.
Мальчик немного подумал.
— Ладно, пусть остается.
Ремси переставил стул к стене и сел там.
— Теперь, Малколм, — начала Холли, — три раза глубоко вздохни и выдохни. Вот так хорошо. — Она дышала вместе с ним. То же делал и Ремси. — Ты отдыхаешь, тебе хорошо и спокойно. Я знаю, что это так. — Она говорила тихо и ровно. — Расслаблены и отдыхают пальцы твоих ног. Думай о них. Попытайся их мысленно представить себе. Ты чувствуешь легкое покалывание, сначала в мизинце, затем в следующем пальце, еще и еще в одном и, наконец, в большом пальце. Тебе нравится это ощущение. Приятно и спокойно. Теперь твои ноги, Малколм. Они отдыхают, и теплая волна медленно поднимается к твоим лодыжкам. Как будто ты опустил ноги в теплую воду. Так спокойно, так хорошо…
Ремси откинулся назад, испытывая приятное тепло в ногах, как вдруг в дверях появился Мило Фернандес и позвал его.
— Шериф, эй, шериф.
Холли подняла голову и приложила палец к губам. Ремси встал и вышел в холл. Вскоре он вернулся и тихо сказал Холли.
— Я должен идти.
— Неприятности?
— Да. Поговорим позже.
Когда он ушел, Холли вернулась к Малколму, который сидел, опираясь на подушки, с сонным выражением лица.
— Все хорошо, Малколм. Теперь ты возвращаешься в лес. Кругом деревья высокие и могучие. Дует легкий ветер, качаются и шелестят ветки. Возвращаешься и вспоминаешь. Слышишь, чувствуешь воздух. Вспоминаешь лес…
Глава 4
Воспоминание о лесе постепенно возвращалось к нему. Он ощущал под ногами сосновые иголки. Слышал шум дождя в высоких верхушках деревьев. Чувствовал запахи елей и цветов. Помнил ночные звуки леса: монотонное пение древесной лягушки, крик совы, плач маленьких живых существ в ее когтях.
Детство в лесной деревне Драго, с беззаботными днями и темными ночами, среди людей, чьи лица сейчас он вспомнить не мог, но которые любили и заботились о нем.
Затем, без всякого перехода, детство кончилось. Следующие годы были заполнены странными школами, узкими кроватями, холодными лицами людей, тех, кто учил его, кормил и давал приют на ночь. Воспоминания были острыми, как осколки разбитого зеркала. Лица, учебники, странный дом в странном городе. Ничего примечательного. Просто шло время.
Затем и это кончилось, и он был возвращен в лес. Обратно в Драго. Но это было уже не то же самое. Дни стали тревожными, а ночи полны опасности. Малколм держался в стороне от остальных в деревне. Они владели какой-то тайной, которую скрывали от него. Страшной тайной, которую он должен был узнать. Этого ему хотелось больше всего, когда его привели к Дереку, вождю деревни.
Малколм не мог определить возраст Дерека. Конечно, не старый. Не годами. Однако, казалось, он был здесь всегда сильный и энергичный, но в его глазах было что-то старше самого времени.
Дерек жил один в маленькой хижине. Другие жители Драго жили вместе — по четыре, шесть или восемь человек в доме. Дерек же жил один, потому что был вождем.
Раньше вместе с ним жила женщина. Малколм помнил ее, хотя и был тогда совсем маленьким. Она была смуглой и гибкой, и от нее пахло дикими цветами. Ее глаза были такими же темно-зелеными, как и у Малколма. Затем ее не стало. Малколм хотел знать, где она, но стеснялся спрашивать.
Малколм чувствовал себя неловко, сидя на диване рядом с Дереком в маленькой хижине. Он вспотел и не знал, куда деть свои руки. Дерек улыбался. Он говорил тихо, но Малколм чувствовал силу, исходящую от него. Силу, которая при желании могла переломить Малколма, как сухую ветку.
— Успокойся, мальчик, — сказал Дерек, словно прочитав его мысли. — Я не причиню тебе вреда. Не я и ни кто другой. Здесь твой дом. Тебе это понятно?
— Д-да.
— Вот и хорошо. Ты, вероятно, хочешь знать, почему тебя вернули?
— Я даже не знаю, почему меня отсюда отослали.
— Таков порядок нашей жизни. Я думаю, ты заметил, что в Драго нет детей, кроме самых маленьких.
— Да.
— Ты тоже жил здесь, пока был мал.
— Я помню. Немного.
— Приходит время, когда ребенок начинает задавать вопросы. Вопросы, к ответам на которые он еще не готов. Когда это начинается, мы отправляем его отсюда. За пределы деревни, где он может узнать о другом мире. Когда же он готов узнать о нас и о Драго, мы возвращаем его.
— Значит, я готов к этому?
Дерек улыбнулся ему. Странной грустной улыбкой.
— Ты более чем готов, Малколм.
— Я не понимаю.
— А разве с тобой ничего не происходит? С твоим телом? То, что ты не можешь объяснить?
— Д-да. Иногда… ночью.
— Это и начинается обычно ночью. Или когда ты испытываешь страх. Или боль. Или гнев. Мы всегда стараемся вернуть ребенка обратно и все объяснить ему, прежде чем с ним начнутся изменения. К несчастью, нам не удалось вернуть тебя вовремя. В результате ты опоздал, хотя и не по своей вине. Ты уже ощущаешь некоторые перемены, происходящие с тобой, которые ты не в состоянии понять.