О как. Не знал. Плохо работала СБ брата. Или… Или я плохо читал досье. Ну-ка, дай боги памяти… Точно, мать — урожденная княгиня Доброславская!
— Приношу свои извинения, Ваша Светлость. Не знал. Но тем не менее, вы ее вывели на меня и поместили в ближайшее окружение.
— Это была моя ошибка, — зло сказал Доброславский, зыркая глазами на меня. — Вряд ли она будет агентом, раз влюбилась в объект разработки. И предпочла его работе.
О как! Не знал, не знал. Впрочем, даже если бы и знал… Но об этом потом. Сначала нужно разобраться с Доброславским.
— Меня это тоже не интересует, — сказал я как можно более равнодушнее. — Дело прошлое. О нынешних делах. Я отклоняю ваше предложение. Меня не интересует работа на ОКЖ, чем бы вы там не занимались.
— Не интересует? — глаза Доброславского превратились в буравчик. — А если подумать?
— Что тут думать, господин Доброславский? Вы прекрасно знаете, что фалловать агента можно различными способами. И стандартная формула вербовки, которая в том числе используется нашими врагами из САСШ, включает в себя четыре момента. MICE она называется. В переводе деньги-идеология-компромат-эго. И с этим у вас совсем не все в порядке. Деньги? Смешно. Я наследник огромного состояния и прочих активов, так что это отпадает. Идеология? Совсем плохо. Я не одноклеточный клинический турбопатриот, который срется в соцсетях с воплем «За веру, царя и отечество!». Компромат? Ну вот только не надо мне сейчас рассказывать сказки о том, что я не тот, за кого себя выдаю, никто не поверит и никак не проверит. Так что тоже мимо. Эго? Никогда не обладал комплексом сверхценности и манией собственного величия. Не путайте это с достоинством. Да, кстати, тот шантаж, который вы устроили клану Апраксиных, может отработать и в обратную сторону, несмотря на ваше собственное положение. Зачем было это устраивать?
— Ну попробовать-то стоило, — мерзко ухмыльнулся Доброславский.
— Как бы поприличней сказать, чтобы это не выглядело угрозой… У аристо в топ-10 есть много друзей, которые могут сделать наслаждение жизнью менее комфортным.
— Не надо угрожать, я сделал ошибку, — вздохнул князь. — В качестве жеста доброй воли все прекращено.
— Так что, Ваша Светлость, имею честь откланятся…
— Подождите, — остановил меня Доброславский. — Я хотел бы, чтобы вы перед уходом побеседовали с одним человеком. Он ждет в комнате отдыха.
Доброславский кивнул за спину, где за его креслом, рядом со стандартным портретом Государя за рубль в любом книжном была дверь.
— Хорошо, — выдержал паузу я. — Давайте поговорим. Надеюсь, оно того стоит.
И лишь бы это была не Мария. Сейчас я ее видеть не хочу.
Глава 3
Комнату отдыха Доброславский оборудовал себе на славу — больше это напоминало апартаменты, нежели рабочее помещение. Резная красивая мебель, камин, бар, прекрасный диван — все, чтобы можно было отдохнуть после праведных трудов государственных и прочих. А также можно в случае непредвиденных задержек на работе без всяких проблем провести здесь несколько суток, не отходя от кассы. Но не это привлекло мое внимание, а тот, кто здесь находился.
У окна стоял крепкий мужчина в деловом костюме от лучшего портного Петербурга, и очень недешевом.Когда я шагнул в комнату, он повернулся ко мне и я непроизвольно поежился. Сколько можно было дать ему лет? Лицо старца, белые волосы и борода, но вот глаза… В них словно бы горел огонь, настолько пронзительным был его взгляд. А оболок… Я посмотрел на него Волхвьим взором и непроизвольно зажмурился. Оболок был ослепительно белым и настолько ярким, что пришлось отключить взор и вернуться в режим нормального восприятия. Неужели…
— Здравствуй, Одаренный, — мягким голосом произнес старец.
— Здравствуйте… — пробормотал я.
— Нет, я не бог, как ты подумал, — губы старца тронула мимолетная улыбка. — Я — Радомир. Глава Белой Верви.
Белая Вервь! Тайное общество русских волхвов, о котором ходило столько слухов и вымыслов, что сказки от правды было трудно отделить. Волхвы высшего ранга, с могуществом на уровне богов предпочитали не распространяться о своих возможностях.
— Здравствуйте, — еще раз сказал я, всматриваясь в его лицо.
На удивление знакомое лицо, только вот не могу вспомнить, где я его видел. И это при моей абсолютной памяти на лица! Нет, не могу…
— Не старайся вспомнить, где ты мог меня видеть, — усмехнулся старец. — Все равно не вспомнишь. Это твоя родовая память.