Анохин вдруг оторвался от Ксении, и она увидела, как, разводя поднятыми вверх руками, словно плывя по воздуху, он пробился в самый дальний угол избы и чуть не повис на шее у запоздалого, только что появившегося гостя. Лишь мгновение спустя она поняла, что это Мажа-ров. Первым желанием ее было крикнуть: «Не надо! Не хочу!» Но она сидела, будто примороженная к стулу, и оторопело глядела, как Иннокентий обнимает сконфуженного и растерянного Константина. «Что ему тут надо? — подумала она, мучительно сознавая, что сейчас произойдет то непоправимое, чего она так боялась. — Пришел полюбоваться на мое унижение?»
— Я прин-прин-ципиальных мужиков, вроде вас, уважаю! — Голос Анохина прерывала икота. — Вы не против выпить за нашу любовь?..
— Я от всей души желаю вам хорошей жизни! — слегка отстраняясь от Иннокентия и снимая с плеч его руки, сказал Мажаров и оглянулся на Ксению.
Словно притянутая его взглядом, Ксения вся подалась вперед, полная смутного ожидания.
— Дело прошлое, но признайтесь, Константин Андреевич, что вы тоже, так сказать, имели виды на мою Ксюшу, а? — Анохин шаловливо погрозил Мажарову пальцем, покачиваясь с носка на пятку. — Я не в претензии, Кто старое помянет, тому, как говорится, глаз вон… Но все же скажите, крутили вы с ней роман, а? Или замнем для ясности?
— Иннокентий, замолчи! — крикнула Ксения.
Расталкивая гостей, она стала протискиваться к нему. Кто-то хватал ее за руки, удерживал, уговаривал, но, не слушая никого, она упрямо и слепо лезла напролом.
— Э-э! Нет дыма без огня! — глумливо хохотнул Анохин. — Да я не упрекаю!.. Кто из нас не грешил по молодости лет? Если что и было у вас — я прощаю!..
— Возьмите свои слова обратно! — мгновенно бледнея, тихо и угрожающе проговорил Мажаров.
Гости повскакивали с мест, загомонили. Кто-то из женщин взвизгнул, как это бывает перед дракой. Около Ма-жарова вынырнула Васена, зашептала, ловя его беспокойные руки:
— Константин Андреевич! Умоляю вас!.. Он просто перепил и сам не знает, что мелет!..
— Я пере-епил? Да я тут самый трез-звый! — Анохин грохнул кулаком по столу, свалил чашку, и никто не слышал звона, с каким она разлетелась на куски. — Я не позволю, чтоб меня оскорбляли! Плевать я хотел! Обидчивые какие — слова нельзя сказать!
— Свяжите его, мужики, и дело с концом! — крикнула Нюшка. — Всю свадьбу спортит, зараза!.. До чего баламутный жених!
— Ти-ха! Тиха! — Анохин замахал руками. — Граждане гости! Я осознал и признаю!.. И баста! И приглашаю вас всех на октябрины!.. Когда у нас будут октябрины, Ксюша, а?
Свадьба взорвалась пьяным гоготом, смехом и свистом. — Силен мужик!
— Вот это дает так дает!
— Не успел к бабе прислониться, а уж тут тебе и крестины!
— По-ударному стараются! Не чета нам!
Ксения продиралась сквозь разгульный и бесшабашный вой, и в лицо ей словно хлестали крутой кипяток. Наконец она добралась до Анохина и, поймав его жалкий, испуганный взгляд, что есть силы ударила наотмашь по лицу.
Разом смыло голоса, смех. Анохин, точно не понимая, что случилось, потрогал горящую щеку, виновато улыбнулся и протянул обе руки к Ксении.
— Не подходи! — Ее всю трясло, голос ее срывался. — Я не хочу больше тебя видеть!.. Ненавижу!
Она рванулась назад, гости расступились перед нею, и, выскочив в темные сени, опрометью сбежав с крыльца, Ксения кинулась по ночной деревенской улице, не разбирая дороги, не отзываясь на голоса тех, кто гнался следом за нею…
Всю ночь в окно толкался ветер, дребезжал отставшим стеклом, срывались с карниза и тупо стукались о землю набрякшие влагой сосульки.
Константин спал чутко и встал затемно, томимый неясным беспокойством. От белевшей в полумраке перегородки, наспех сколоченной из сырых досок, тянуло смолой, смутно темнели на ней картинки из «Огонька», поблескивая тусклыми кнопками в уголках; на широком подоконнике из бутылки с водой торчала корявая тополевая ветка.
Стараясь не скрипеть половицами, Константин на цыпочках прошел через избу. Ребятишки еще спали, не поднималась, по-видимому, и Авдотья, рано уходившая доить коров.
Он надавил плечом на дверь и чуть не задохнулся от влажного, полного пресной свежести ветра. Весна!.. Уже недели полторы оседали и сочились сугробы, змеились на солнце ручьи, но за одну ночь туман слизал последние островки снега, земля будто оттаяла после долгой зимней стужи, и за избой, подмывая плетни огорода, захлебываясь, торопился к оврагу вешний поток, чтобы с глухим водопадным шумом упасть в сырую погребную глубину. Пахло отсыревшим деревом, дымом, землей…