Можно ли было верить этим словам? Конечно же нет. Как подчеркивает историк А. Г. Тартаковский, «подчинение это было чисто символическим и эфемерным, что обнаружилось буквально через несколько дней».
Карл фон Клаузевиц по этому поводу пишет:
«Армия радовалась такому единению, но, по правде говоря, оно было недолговечным, потому что скоро выявилось различие во взглядах, и на этой почве возникли недоразумения».
А вот биограф Барклая де Толли С. Ю. Нечаев недоумевает:
«Опять недоразумения… И опять самого субъективного свойства… Как будто не было в русских вооруженных силах объективных проблем..»
25 июля (6 августа) 1812 года состоялся военный совет, на котором присутствовали Барклай де Толли, князь Багратион, начальники их штабов и еще несколько высших офицеров.
Генерал И. Ф. Паскевич, командовавший тогда бригадой в 7-м пехотном корпусе генерала Раевского, рассказывает об этом военном совете следующее:
«Полковник Толь первый подал мнение, чтобы, пользуясь разделением французских корпусов, расположенных от Витебска до Могилева, атаковать центр их временных квартир, сделав движение большей частью сил наших, к местечку Рудне. Хотя сначала намеревались было ожидать неприятеля под Смоленском и действовать сообразно сего движения, но как между тем получено было известие, что против нашего правого фланга неприятель выдвинул корпус вице-короля Итальянского с кавалерией, то и решились, по мнению полковника Толя, идти атаковать его, полагая, что и вся армия Наполеона там находится».
Военный историк и генерал Д. П. Бутурлин также утверждает, что именно полковник Толь предложил «немедленно атаковать <…> обратив главную громаду российских сил к местечку Рудне. Он представил, что, действуя с быстротою, должно надеяться легко разорвать неприятельскую линию».
По словам Д. П. Бутурлина, «мнение сие принято было всеми единодушно».
А вот это — неправда. Это князь Багратион всегда, не глядя, выступал исключительно за наступление.
Историк В. М. Безотосный по этому поводу дает очень четкое определение: «Победила точка зрения Багратиона, поддержанная большинством голосов».
Что же касается Барклая, то он был против этого.
Генерал М. И. Богданович в связи с этим уточняет:
«Последствия показали, что мы не имели тогда верных сведений ни о числе наполеоновых войск, ни о расположении их, и потому весьма трудно судить, какую степень вероятности успеха представлял план, предложенный Толем. Осторожный, хладнокровный Барклай, хотя и считал неприятеля слабейшим и более растянутым, нежели как было в действительности, однако же оставался убежденным, что тогда еще не настало время к решительному противодействию войскам Наполеона».
Итак, Барклай де Толли был против наступления на Рудню. Но при этом ему было известно общее жаркое желание войск и начальников их — «помериться с неприятелем и положить предел успехам его», и к тому же сам государь изъявлял ему надежду, что «соединение наших армий будет началом решительного оборота военных действий».
Как видим, Барклай находился под очень сильным давлением, в том числе и самого императора Александра, а мнение последнего всегда и во всем было решающим, и ослушаться его было практически невозможно.
Император Александр написал тогда Михаилу Богдановичу:
«Я с нетерпением ожидаю известий о ваших наступательных движениях».
По сути, это был приказ наступать, и никак иначе понимать эти слова императора невозможно. Генерал М. И. Богданович констатирует:
«Таким образом, Барклай находился в самом затруднительном положении: с одной стороны — собственное убеждение в невозможности противостоять сильнейшему противнику побуждало его уклоняться от решительной с ним встречи; с другой — все окружавшие его, вся армия; вся Россия и, в челе ее, сам государь, требовали, чтобы наши армии заслонили от врага родную землю. Оставаясь в бездействии у Смоленска, невозможно было остановить дальнейшее нашествие французов.
Таковы были обстоятельства, заставившие Барклая де Толли, при объяснении с Толем, изъявить, против собственного убеждения, готовность свою предпринять наступление, но не иначе, как обеспечивая сообщение войск со Смоленском и не подвергаясь опасности быть атакованным с обеих сторон. Для этого, по мнению Барклая, следовало, оставив 2-ю армию у Смоленска для прикрытия московской дороги, двинуть 1-ю против левого крыла неприятельской армии, овладеть пространством между Суражем и Велижем и занять его отрядом генерала Винцингероде. Когда же Первая армия таким образом утвердится на фланге неприятеля, тогда войска обеих армий должны были направиться к Рудне и действовать сосредоточенными силами».