Черт, как же им пояснить, что в большой политике герои и подонки зачастую назначаются победившей стороной для далекоидущих политических целей. Что герои и подонки выступают актерами в политической игре. Что герои и подонки меняются местами в зависимости от текущей политической коньюнктуры. Господи, а… То, что кажется для меня элементарным, людям средневековья необходимо разжевать, и мало того — нужно приложить усилия, чтобы они поняли и приняли эти элементарные принципы игры.
Я кое-что пояснил. Рассказал о подслушанном разговоре Сакрана и Армада. Пояснил на пальцах, как намерен их переиграть и зачем в моей игре нужен положительный образ Таленка.
— Нужен будет актер на роль лакея, — сказал. — Нужно будет выяснить имена всех погибших челядинцев Таленка, найти такого, у кого почти нет родственников. Именно его роль сыграет лакей.
Амара и Шутейник молчали в ошеломлении.
— Теперь что касается селитры. Шутейник?
— Обоз приближается. Стало быть завтра к вечеру груз уже будет в Счастливом.
— Охрана?
— Обоз ведет более ста человек. Ну и наши хогги, конечно, не промах. Их около двадцати.
— Можно ли перекупить контракт?
Гаер покачал вихрастой головой.
— Никак неможно, мастер Волк. Честные контракты это то, на чем мы, хогги, стоим и стоять будем. А тут еще и Баккарал… Он ведь на вас зуб имеет… Долги имперского дома заплатить его заставили… Убытки!
— С какой радости он сам курирует сделку?
— Золота, мастер Волк, много не бывает, а там и правда сумма… за сто тысяч…
— Каким образом… подумай, крепко подумай, Шутейник, обоз можно конфисковать, не вызвав гнева общины?
— Ох… Никак, ну вот просто — никак! Разве что под предлогом начавшейся войны… Да и то… Община посмотрит очень, очень косо, мастер Волк. Очень косо!
— А если отобрать селитру у послов? Какая страна участвует в сделке?
— Нортуберг. Плохо будет. Врагов наживем. Хотя и друзей у нас нет, вообще-то… А так уж точно не будет.
И коалицию малых государств мне сколотить не удастся… Все-таки, нужна официальная война… А затем… Я кое-что придумаю. Грубая работа, но единственно возможный вариант решить вопрос с селитрой так, чтобы обвести вокруг пальца и Баккарала Бая, и Нортуберг и Адору.
К имеющимся текстам я спешно приписал объявление:
«Господин главный сенешаль Блоджетт смиренно ожидает послов Сакрана и Армада этим днем в Варлойне в любое удобное для них время в апартаментах Силы Духа…»
Шутейник пробежал его глазами, изумился:
— Это что же… сдача?
— Нет, — сказал я. — Манипуляция. Элемент большой политической игры. То же касается и дядюшки… Немного терпения, немного упорства, и операционный бизнес Таленка перейдет к нам.
— Но… дядюшка? — в священном трепете проронил мой гаер. — Он же… ну…
— Великолепен!
— Ох!
— О да!
— Дядюшка будет немало озадачен.
— И обрадован.
— Но дядюшку на роль нового бургомистра!
— И пусть только попробует отказаться! Клянусь: немедленно последует опала!
Во тьме я касался ее тела, гладил плечи и бедра. Она до боли сжимала меня в объятиях, замыкала в кольцо, располагая ноги на моей спине и вжимая в себя с такой страстностью, словно стремилась поглотить.
И вот тишина. Только дыхание слышно, да стук сердца в ушах… Я коснулся ее лица… провел пальцами по щекам в милых — теперь уже милых для меня рытвинах…
— Амара…
— Милый господин?
— Мне кажется… мне кажется, Амара, я хочу провести рядом с тобой всю жизнь.
Она не ответила. По движениям ее я понял: она отвернулась. Немного погодя услышал приглушенные всхлипы. Она горько рыдала, уткнувшись в подушку.
Глава 16
Утром я обнаружил Блоджетта за конторкой в архканцлерской приемной. Главный сенешаль был бледен, как смерть, но глаза его светились той лихорадочной энергией действия, что способна поднять с постели даже полумертвого.
— Государь!
Не люблю я это обращение. Но что делать? Привыкну.
— Рад видеть вас в здравии, Блоджетт. Дел сегодня вам — до середины дня. Или даже меньше. Потом — отдыхать. Отдыхать, ясно?
Он потупился, скрывая гримасу неудовольствия, но промолчал, а я не настаивал, вдруг сообразив, что приказы архканцлера — это одно, он не более чем временщик, а вот приказы венчанного монарха — совсем даже другое. Повиновение слову государя — этому дворяне учатся с малолетства. С молоком матери впитывают пиетет перед монархией, так сказать. Что не мешает им предавать и строить интриги, конечно.
— Слушаюсь, государь… — проронил сенешаль спустя, наверное, секунд тридцать.
— Ну и прекрасно. Вам требуется отдых. Никто не лишает вас работы, более того, сенешаль, вы нужны мне как воздух, и именно поэтому я настаиваю на вашем отдыхе… недолгом! Недолгом, понимаете? Завтра чтобы были на своем месте!
Его глаза вспыхнули.
— Государь!
Фух. Так, сделали психологическую накачку для близкого соратника, пойдем дальше.
— Ответьте мне, Блоджетт, где бы вы короновали монарха?
— Государь?
— Представьте, что у вас есть еще один претендент на корону в Санкструме.
Его сухой бледный кулак ударил по сливовому лаку конторки с немалой силой.
— Так вот что они задумали! О Ашар!
— Угу. Омеди Бейдар бежал. Он коронует Варвеста и создаст новый епископальный совет, таким образом, думаю, он попробует использовать некоторые монастыри, еще не захваченные нами, как опорные базы вторжения. Мы должны этому помешать.
— Часть высшего духовенства уже покинула пределы Норатора…
— Это мне известно. Тем лучше. Власть нужно отдать молодежи, тем, у кого в сердце горит бескорыстная вера в Ашара. — Я специально подчеркнул слово «бескорыстная».
Он приподнял сивые брови в немом вопросе и я, сжалившись, пояснил.
— Брат Литон по моему совету сегодня посвятит в епископы двадцать лучших своих учеников из числа монахов. Возраст каждого — менее тридцати лет. Все они немедленно будут направлены в епархии империи, где начнут работать, имея широчайшие полномочия, на благо нового императора… На благо всего Санкструма!
Блоджетт слушал, кивал, в глазах разгоралось понимание.
— Новая метла… — проронил он. — Совсем… новая.
— Да, совсем. То же будет касаться и префектов провинций. Ими станут лучшие молодые дворяне… Из Великих. — Я сделал акцент на этом слове, памятуя, к какой фракции принадлежит Блоджетт. Пока я вынужден всецело опираться именно на эту фракцию. Затем, после войны, я отстраню часть Великих от власти в провинциях, проведу новую реформу зонирования страны, введу во власть безродных студентов, которым дарую дворянство.
Блоджетт снова закивал, теперь — с огромным энтузиазмом.
— Да, да, так будет верней всего! Но хватит ли у них сил навязать волю монарха мятежным баронам?
— Мятежники сами перейдут под руку империи, увидев наши победы, — произнес я. Громкие слова, тем не менее — правдивые.
Блоджетт пожевал губами, сказал раздумчиво:
— А что до коронации… Это должно быть проделано при достаточном количестве свидетелей… Короновать можно и в сельской церквушке, это не возбраняется законом, однако эффект будет мал. Нужно… большое скопление народа, свидетелей, дворян… И при этом место должно быть в достаточной степени защищено от войск вашего императорского величества… Большой собор в Китране подошел бы.
Китрана. Место сосредоточения дэйрдринов. Я это подозревал. Этого ответа я боялся.
— Пока у нас нет сил, чтобы туда вторгнуться…
— Увы, государь. И это значит…
Я скрипнул зубами (опасное движение, если учитывать качество здешних стоматологов).
— Что в Санкструме скоро будет двоевластие.