А.Нагорный: И все–таки, каковы шансы у соискателей президентства в 2012 году?
С.Кургинян: Это во многом зависит от того, что я называю «просыпанием». Все видят, что Путин в каком–то смысле «спит». Да, это весьма своеобразный сон на бегу. Но это сон.
А.Нагорный: А поездки на «Ладе–Калине»?
С.Кургинян: Я же сказал про сон на бегу. Рано или поздно придется или просыпаться – или подводить черту под своей политической биографией.
А.Нагорный: Что значит просыпаться?
С.Кургинян: Менять стратегию, политическую базу. Причем осторожно, но достаточно резко. Главное при этом не перебрать! Никакая относительно либеральная база Путину в дальнейшем – не опора. И не попутчик даже.
Никакого диалога с Западом у него не получится.
Есть небольшие шансы на диалог с республиканцами в США, но Киссинджер, при том что он очень талантлив и очень конструктивен, просто по возрасту не тянет роль посредника между этими, весьма капризными, республиканскими группами – и абсолютно аморфными структурами, которые должны были бы обеспечить Путину диалог с ними.
Значит, этого диалога не будет вообще, все остальное исключено. Упования на Европу, на немцев мне кажутся наивными. Возможно, я ошибаюсь, но я так считаю.
Повторяю: возвращение Путина породит очень крупное напряжение. Оно потребует пересмотра всех политических моделей, всех стратегий, всех групп поддержки. Путин, оказавшийся на третьем сроке, неизбежно, помимо своей воли и своего внутреннего содержания, станет абсолютно новым Путиным. И возникнут все вытекающие из этого шансы. Я не даю больше 5% за то, что Путин на это пойдет.
Что же касается Медведева, то, повторяю, оказавшись у власти, он может либо проявлять либеральное упрямство, тогда все закончится быстрой катастрофой Медведева и распадом государства. Либо же Медведев совершит маневр, который все равно выведет его на идеологический плюрализм, на поиск широкой и иной базы опоры, на новую стратегию, новую модель развития страны.
Не в Медведеве, с моей точки зрения, дело, и не в Путине, и не в других соискателях. Дело в политическом классе или в классе вообще. Дело в том, оформится ли внутри класса конфликт между теми, кому нужно государство (то есть национально действующей, а не болтающей группой элиты), и теми, кому государство не нужно. Если класс не успеет так перегруппироваться, то провалится весь класс. И тогда встанет вопрос: на кого же должна опираться Россия, кто ее будет выводить из той ситуации, в которой она оказалась?
У меня по этому поводу есть такая концепция. В условиях глубокого регресса, упадка («Римская империя времени упадка») лишь катакомбные структуры – то есть структуры, которые отличаются от вовлеченных в упадок не только идеологией, но и онтологией (альтернативными формами жизни и деятельности), – лишь такие группы могут что–то удержать.
Говоря о таких группах, я ссылался когда–то и на первых христиан, и на старообрядцев, и, в конце концов, на совсем не близких мне по духу ваххабитов. Да, это очень разные группы. Но если всмотреться в них не как в историческую конкретность, а как в социальную модель, то выявится нечто общее. Повторяю, только такие группы спасают империи и народы, переживающие глубокий упадок.
Я утверждаю, что Россия пришла в такой упадок после того, как отказалась от своего исторического пути (или не помешала навязать себе псевдоисторический путь).
Что она, конечно, будет переживать упадок все более глубокий и пагубный.
Что сейчас делаются только первые телодвижения в плане выхода из этого упадка, пока очень робкие и вялые.
И что в этой ситуации то, что я называю «катакомбами», является реальной возможностью спасти страну.
Возникнет ли взаимодействие этих катакомб с властью? Константин Великий, приняв христианские катакомбы, дал новую жизнь и Риму – хотя бы в виде Византии, которая называла себя Римом. Но и в виде самого Рима, который и продлил себя на некоторое время, и передал сложную цепь преемственности в Европу, которая стала грезить Римом, как мы знаем, уже очень быстро после конца первой Римской империи, Западной Римской империи. Вот такая модель – «катакомбы плюс власть» – спасла мир и западную цивилизацию.
Есть модель «катакомбы минус власть» – это большевистская модель. Я убежден, что большевики по сути партией не были. Это была секта в лучшем смысле слова, то есть консолидированная катакомбная группа, которая сработала, как говорят теоретики систем, как аттрактор. То есть приняла на себя рухнувшую страну – и удержала у самого последнего края.