Уильям обвел лордов взглядом, слегка склонил свою большую голову и вздохнул.
– Нет. Я предаюсь воле короля и полагаюсь на его решение. Я верю в Божье милосердие и справедливость Генриха.
Лорд-канцлер вытер большим куском зеленой ткани пот со лба.
– Очень хорошо, милорд. Тогда я должен зачитать решение короля.
Большинство лордов с удивлением повернули головы в сторону Генриха, осознав, что он не будет говорить и что решение было подготовлено заранее. Йорк осклабился, а Дерри затаил дыхание, боясь, что Генрих почувствует на себе их взгляды и что-нибудь скажет.
Король огляделся, и в уголках его губ появилась слабая улыбка. Он растерянно кивнул, и лорд-канцлер поспешно развернул третий из имевшихся у него свитков.
– Решение короля в отношении Уильяма де ла Поля, герцога Саффолка от тысяча четыреста пятидесятого года от Рождества Христова.
Лорд-канцлер перевел дух и опять вытер пот со лба.
– За прошлую службу восемь обвинений, предусматривающих смертную казнь, снимаются по приказу и воле короля.
Среди лордов поднялся ропот, и громче всех звучали гневные голоса Йорка и кардинала Бофорта. Лорд-канцлер смутился, но продолжал читать, стараясь заглушить шум. Его руки заметно тряслись.
– Остальные одиннадцать обвинений, касающиеся нарушений, не являющихся преступными, считаются доказанными, поскольку обвиняемый признался в них.
Гул в комнате усилился, и лорд-канцлер беспомощно взглянул на лордов, будучи не в силах продолжать. Он не имел права призвать их к тишине, а Генрих никак не реагировал на происходящее.
Положение спас Сомерсет. Он откинулся на спинку кресла и обвел остальных взглядом.
– Милорды, ведь это не судебное заседание. И мы не в пивной! Это все-таки королевские покои. Прекратите шум.
Подзуживаемые яростным шипением Йорка, некоторые из лордов продолжали возмущаться, но большинство вняли замечанию и угомонились. Лорд-канцлер с благодарностью кивнул лорду Сомерсету и в очередной раз вытер лоб куском ткани.
– Наказанием за данные нарушения является изгнание с этих берегов на пятилетний срок, начиная с сегодняшнего дня. Да благословит вас Господь за ваше терпение. Этот документ подписан и скреплен печатью в тысяча четыреста сорок девятом году от Рождества Христова. Король Генрих.
Шум моментально стих, как гаснет задутая свеча. До сознания лордов дошло, что они выслушали волю самого короля. В наступившей тишине Дерри подошел к Уильяму и с помощью ключа снял с его рук кандалы. Его друг ослабел от страшного напряжения, сменившегося облегчением, и выглядел совершенно больным. Уильям медленно поднялся на ноги, потирая распухшее запястье, и все убедились в том, что он еще обладает незаурядной силой. Его правая рука осталась неповрежденной, он согнул ее в локте и сжал в кулак, пристально глядя в сторону Йорка, Трешема и Бофорта.
Дерри протянул ему руку, чтобы он смог опереться. Неожиданно Уильям повернулся к королю Генриху, и в комнате тут же возникло напряжение. Даже Йорк застыл на месте. Раньше за подобные преступления не было иного наказания, кроме смертной казни, и вдруг человек, сознавшийся в измене, стоит совсем рядом с королем! Уильям был безоружен, но все сознавали его силу и слабость короля. Прежде чем кто-либо успел пошевелиться, Уильям шагнул вперед, встал на одно колено и низко склонил голову.
– Мне очень жаль, что я доставил вам столько неприятностей, ваше величество. Если будет угодно Господу, я еще вернусь и послужу вам.
Генрих кивнул и попытался поднять руку, но она безвольно упала на колени. Все лорды преклонили колени, когда он поднялся с кресла. Лорд-канцлер и слуги вывели его из комнаты. Он так и не произнес ни единого слова.
Уильям продолжал стоять на колене до тех пор, пока за королем не закрылась дверь. Когда он поднялся, у него на глазах были слезы. Дерри положил ему руку на плечо, и они тоже направились к выходу.
Они шли по коридорам дворца мимо курьеров, доставлявших новости тем, кто платил за это деньги. Уильям выглядел так, словно перенес тяжелую болезнь.
– На улице ждут лошади, которые доставят тебя на побережье, Уильям, – сказал Дерри, изучающее всматриваясь в лицо друга. – В Дувре стоит шхуна «Бернис». Она переправит тебя во Францию, а потом ты отправишься в Бургундию. Принц Филипп предлагает тебе убежище на срок твоего изгнания. Ты понимаешь, Уильям? У тебя будет собственный дом, и ты сможешь перевезти туда Алису, когда обоснуешься. Твой сын сможет навещать тебя, а я буду писать тебе каждый месяц и сообщать о том, что здесь происходит. Это продлится всего пять лет.