Томас Вудчерч устремил взгляд на север, представляя, как горят утренние огни Лондона, создавая маслянистый туман и распространяя запах, столь памятный ему со времен юности. Его жена вместе с дочерьми вернулась в дом своих родителей. Им даже не было известно, живы они с Рованом или нет. Воспоминание о родных и любимых женщинах отозвалось болью в его душе.
– Ты должен сказать своим людям, Джек, что грабежи и насилие категорически запрещаются. И никакого пьянства – до тех пор, пока мы не вернемся сюда. Если мы восстановим людей против себя, то не выберемся из города.
– Я скажу им, – произнес Джек угрюмо.
Томас почувствовал, что его последние слова прозвучали почти как приказ, и поспешил сгладить это впечатление.
– Они послушают тебя, Джек. Ведь это ты собрал их вместе и привел сюда. Они будут делать все, что ты скажешь.
– Давай немного поспим, Вудчерч, – сказал в ответ Джек. – Этой ночью нам обоим предстоит большая работа.
Дерри Брюер пребывал в скверном настроении. Он мерил шагами комнату, располагавшуюся над воротами Тауэра, и время от времени поглядывал на широкую серую ленту Темзы. Маргарита сидела на скамье, держа руки на коленях.
– Я не говорю, что они непременно войдут в Лондон, ваше величество, но в окрестностях города стоит целая армия, и одна часть жителей смертельно напугана, а другая жаждет присоединиться к ним. Лорды Скейл и Грей каждый день зудят у меня над ухом, что нужно послать королевских солдат рассеять людей Кейджа, будто это крестьяне, которые тут же разбегутся, едва завидев лошадей.
– А они не крестьяне, Деррихью? – спросила Маргарита, с трудом выговаривая его полное имя.
С тех пор как судьба свела их вместе в качестве союзников, она неоднократно просила его называть ее по имени, но он каждый раз отказывался. Она подняла голову, когда он остановился и повернулся к ней. Что он увидел на ее лице – силу или слабость?
– Ваше величество, в их лагере есть мои люди. Этот тупица Кейд понятия не имеет о паролях и караулах. Среди этой пьяной толпы может свободно разгуливать кто угодно, и, действительно большинство из них крестьяне и ремесленники. Но есть среди них и джентльмены, имеющие друзей в Лондоне, которые призывают людей оказать поддержку Кейду. Я чувствую, здесь не обошлось без Йорка и его денег.
Он вздохнул и потер переносицу.
– Я знаю Кейда с тех пор, когда мы воевали вместе против французов. По слухам, некоторое время он воевал и на стороне французов, поскольку те больше платили. Он достаточно озлоблен для того, чтобы сжечь Лондон дотла, ваше величество, если у него будет такая возможность.
Он замолчал, подумав, не поручить ли одному из своих лазутчиков вонзить кинжал Кейду в глаз. Это, разумеется, стоило бы денег, но у Дерри имелся свободный доступ к кошельку короля.
– Не имеет значения, кто они и для чего собрались, ваше величество. Это целая орда буянов, которые кричат, произносят речи и подзуживают друг друга. Достаточно одной искры, и в Лондоне вспыхнет пожар. Было бы гораздо лучше, если бы мне не пришлось заниматься обеспечением безопасности короля. Если бы он уехал из города в какое-нибудь безопасное место, у меня были бы развязаны руки.
Маргарита опустила голову, избегая взгляда главного шпиона. Она не доверяла до конца Дерри Брюеру и не вполне понимала его намерения. Она знала, что он был на ее стороне в том, что касалось судьбы Уильяма де ла Поля, но минуло уже несколько недель с того дня, когда волны вынесли на берег недалеко от Дувра обезглавленное тело герцога среди дюжины других. Сцепив пальцы, она закрыла на мгновение глаза, почувствовав, как сжалось ее сердце от жалости к погибшему другу.
Доверяла она Дерри Брюеру или нет, число ее союзников при дворе было невелико. По стране, словно чума, расползалась смута, всюду вспыхивали мятежи, и те лорды, что поддерживали герцога Йорка, не спешили подавлять их. Недовольство населения было им только на руку. Она уже давно ненавидела Ричарда Йорка, но в борьбе с ним одной ненависти было мало. Обеспечение безопасности Лондона и ее мужа стало первоочередной задачей.
Когда Дерри вновь повернулся к окну, она нежно провела рукой по животу, вознеся молитву о зарождении внутри ее новой жизни. Судя по всему, Генрих не помнил об их первой, спонтанной близости, такой же нездоровой, каким он был в то время сам. После этого она еще несколько раз набиралась смелости, чтобы посетить его, и в этом месяце у нее даже была задержка. Однако она старалась не возлагать слишком большие надежды на зачатие.
– Ваше величество, вам нехорошо?
Маргарита открыла глаза и зарделась, не подозревая о том, что это придавало ей необычайную прелесть. Она отвела глаза в сторону, поскольку ее смутил испытующий взгляд Дерри.