Первая возможность представилась ему, как он и ожидал, когда его люди завернули за очередной угол и застыли на месте при виде вооруженных людей, быстро переходивших через перекресток по расположенной чуть ниже улице. Он стоял под проливным дождем, в относительной безопасности, находясь менее чем в сотне ярдов от главных сил повстанцев, не подозревавших о том, что они пересеклись с защитниками Лондона. Некоторые из них, проходя мимо, даже замечали солдат Уорвика, наблюдавших за ними с мрачным видом, но плотный поток уносил их дальше, прежде чем они могли остановиться.
– Держите свободными пути отхода, – распорядился Уорвик.
Его голос предательски дрогнул, и он громко откашлялся, прежде чем продолжить.
– Все они изменники. Мы нападем на них, застав врасплох, как можно больше убьем и затем отойдем…
Он огляделся, увидел маленькую деревянную табличку и наклонился, чтобы прочитать надпись на ней.
– …назад, по Шайтберн-лейн.
Молодой граф, утопавший по щиколотку в грязи, пожалел, что на его башмаках нет деревянных галош – хотя сражаться в них было бы весьма затруднительно. Когда все кончится, башмаки придется сжечь.
Он обнажил меч. На еще новой рукоятке красовался серебряный герб Уорвиков. Стекавшие по ней капли дождя смешивались с грязью у его ног. Взяв щит в левую руку, он прикоснулся к железному забралу и покачал головой при мысли, что ему предстоит оказаться в гуще вооруженных людей, в то время как его поле зрения будет ограничено этой узкой щелью.
– Вперед, джентльмены. Посмотрим, сумеем ли мы удержать хотя бы одну улицу. За мной!
Подняв над головой меч, он побежал в сторону перекрестка, увлекая вперед своих людей.
Томас бежал рысцой по улицам, знакомым ему с юности. Испытываемые им приступы ностальгии причудливо контрастировали с реальностью, с осознанием того, что он ведет за собой через сердце Лондона Джека Кейда и его приверженцев, обагренных чужой и собственной кровью. Рован держался рядом с ним, и через плечо у них висели луки – совершенно бесполезные с их промокшими и растянутыми тетивами и при отсутствии стрел, полностью израсходованных на мосту. Мечи в армии повстанцев были в дефиците, и в распоряжении Томаса имелась лишь увесистая деревянная дубина, которую он не без труда вырвал из рук умирающего. Рован был вооружен кинжалом, отобранным им у королевского солдата, имевшего глупость оказаться у них на пути.
По мере продвижения по городу люди Джека постепенно улучшали качество своего вооружения за счет трофеев, меняя кинжалы на мечи, а маленькие круглые щиты на щиты в полный рост, независимо от того, какого цвета они были. Но те, что шли сзади, все еще ощущали недостаток хорошего оружия.
Порывы ветра становились все слабее, и луна заливала улицы бледно-серебристым светом. За последний час Томас видел слишком много кровопролития, поскольку повстанцы резали всех, кто попадался им на пути, и, не останавливаясь, двигались дальше по мертвым телам. В рядах защищавших город солдат царил беспорядок. Время от времени они появлялись в переулках или застывали в страхе при виде повстанцев, оказавшись перед ними. Томас понимал, что людям короля приходилось контролировать слишком обширные территории. Даже если бы они догадались, что Кейд направляется к ратуше, то не смогли бы сообщить об этом другим отрядам, патрулировавшим улицы. Блуждающие группы солдат либо занимали баррикады не там, где следовало, либо ориентировались в лабиринте города по шуму сражения.
Передние ряды армии Кейда натолкнулись на отряд солдат в кольчугах численностью около восьмидесяти человек, которые стояли посреди пустой улицы и, подняв головы, прислушивались к ночным звукам. Они были убиты в течение нескольких минут, а потом еще и подвергнуты унижению, когда с их еще неостывших тел стаскивали смазанные жиром кольчуги.
Когда улицы начали разветвляться, змеевидный поток мужчин из Кента и Эссекса разделился на несколько колонн, поскольку люди теряли друг друга в темноте. Они шли в общем направлении на север, в глубь города, оставив далеко позади Кэннон-стрит и Лондонский камень.
Напрягая память, Томас читал таблички, дабы удостовериться, что он на верном пути. Он чувствовал спиной взгляд Джека, который надеялся на него, но за двадцать лет многое забылось, и к тому же ночью улицы всегда выглядят не так, как днем. Он ухмыльнулся, представив, какова будет реакция Джека, если они, сделав круг, опять выйдут к Темзе.
Одна из улиц, более широкая, чем другие, позволила ему сориентироваться, и он махнул рукой, показав людям направление. Им нужно было поторапливаться, поскольку королевские войска наверняка уже сосредоточивались где-нибудь поблизости. Томасу очень хотелось увидеть ратушу, этот символ богатства и могущества Лондона. Ему очень хотелось, чтобы король и его лорды узнали, что им предстоит настоящее сражение, а не встреча с разгневанными купцами, произносящими речи и топающими ногами.