Стоящий рядом отец, широко, словно хищные когти раздвинув пальцы, поддел сына за кожаный нагрудник и подтянул к себе.
– Невиллы, мой мальчик. Невиллы твоей милейшей матери. Невиллы всегда и всюду. Куда б я ни глянул в своих душевных невзгодах, так они уж тут как тут, вечно у меня на пути! – Граф Перси поднял свободную руку, сомкнув пальцы наподобие гусиного клюва, которым сердито цапнул воздух возле сыновнего лица. – Стоят таким числом, что и не сосчитать. Составляют великолепные брачные партии, прорастают во всех генеалогических линиях, просачиваются в каждое высокородное семейство, в каждый дом! Мало мне того, что меня с фланга когтят проклятые шотландцы, грабительски налетают на Англию, жгут деревни в моих собственных владениях. Не стой я перед ними каменной преградой, пропусти хотя бы одну весну или лето, зиму или осень без того, чтобы не порубать голов их молодой поросли, которую они всякий раз подсылают проверить меня на прочность, так они бы уже хлынули на юг как прорванная, черт возьми, плотина. И где б тогда была Англия, кабы не Перси с его верным ратным служением ей? Однако Невиллам все это пустой звук. Весь вес свой и богатство они швыряют в охапку Йорку, этому песьему щеняке. И он, он взрастает, поднятый на знамя руками Невиллов, в то время как наши титулы и имения наглым образом отчуждаются. Что это, как не воровство?
– Хранитель западной марки, – нехотя процедил Томас. Сетования отца на эту тему он уже слышал множество раз. Граф Перси между тем все больше распалялся:
– Пример один из многих: титул, что должен был отойти к твоему брату заодно с жалованьем в полторы тысячи фунтов в год, но который в итоге достался опять же Невиллу из Солсбери. Тогда я с этим смирился, проглотил. Проглотил и то, что он заделался канцлером, пока мой король не то грезит, не то дремлет, и проспал уже Францию. И вот я уже наглотался от них столько, что полон по самое горло.
Старик придвинулся к сыну так близко, что их лица едва не соприкасались. Сухо клюнув сына поцелуем в щеку, он отстранил его от себя: дескать, ступай. Но при этом не отпустил, а по въевшейся привычке еще на раз с прищуром оглядел комнату, хотя они явно были одни.
– В твоих жилах течет славная кровь Перси, Томас. Со временем она пересилит и изживет материнскую, точно так же как я выживу Невиллов с присвоенных ими земель. Они были дарованы мне, Томас, ты понимаешь это? Милостью Божией мне дан шанс взять назад все, что они заграбастали. Будь я на пару десятков лет моложе, я бы пришпорил Ветробоя и во весь опор погнал их сам, но… те дни уже миновали. – Направленные на сына глаза старика посверкивали сухим горячечным блеском. – Томас, ты должен во всем этом быть моей правой рукой. Моим разящим мечом, крушащей булавой.
– Как ты меня чтишь, – вымученно улыбнулся Томас.
Будучи уже вторым сыном, в мужчину он вырос, не испытав на себе отцовской любви и приязни. Первородство бесспорно принадлежало Генри, старшему брату, который сейчас с тысячей своих людей находился по ту сторону границы, в Шотландии, с единственной целью: разрушать, жечь и ослаблять дикарские кланы. Видимо, отсутствие Генри и было подлинной причиной того, что отец решил прибегнуть к помощи своего младшего: больше просто некого послать. Сознавать это было довольно горько, но вместе с тем разбирал соблазн доказать свою полезность единственному человеку, к мнению которого о себе Томас был неравнодушен.
– Генри прихватил самых лучших из наших бойцовых петушков, – в такт его мыслям досадливо вздохнул граф. – А мне здесь в Алнвике нужны сильные руки на случай, если этот выжига Дуглас ускользнет от твоего брата и двинется на юг насиловать, разорять и грабить. Этот гнусный человек не находит упоения большего, чем отнимать то, что принадлежит мне. Я готов поклясться, что он…
– Отец, – вставил реплику Томас, – я не подведу. Скольких ты отрядишь со мной?
Граф в раздражении от того, что его перебили, умолк и сумрачно шевельнул бровями, но вскоре, кольнув для порядка взглядом, кивнул и продолжил:
– Сотен семь, пожалуй. Двести латников, а остальные, ты уж не обессудь, каменщики, плотники да мелкий люд – кто с копьем, кто с цепом или луком. Но с тобой будет Траннинг, и если тебе достанет ума, то ты будешь внимать его совету – а я предлагаю тебе слушаться его хорошенько. Он знает землю вокруг Йорка, знает и людей. Может, если б ты по молодости не тратил столько времени на попойки и шлюх, я б сомневался в тебе поменьше, а доверял побольше. Тю-ю, да ты, никак, хмуришься? Не серчай, мальчик мой. Вести отряд в такое дело должен не иначе как мой сын, чтобы люди шли с сердцем. Но все равно помни: это люди мои, а не твои. Следуй за Траннингом, он в скверное место не заведет.