– Да сбудется по словам вашим, королева, – сжал в нитку губы Перси.
Маргарет коротко кивнула:
– Когда король встанет, я начну подготовку к возобновлению судебных процессов. С полчаса назад, милорд, я проходила по залу Вестминстера и видела, что половина судейских мест там укрыта покрывалом от пыли – видимо, там давно уже никто не заседал. Это недопустимо. Вот уж год как судьи Королевской скамьи не выезжали по стране; не слушались дела в судах, не отправлялось правосудие. Какой способ быть увиденным может быть лучше и верней, чем вершить правосудие перед народом Англии? Выслушивать его жалобы, чаяния и видеть, как вершится справедливость, а зло и преступления наказуются? Великий Королевский выезд – с двумя дюжинами судей, шерифами графств, тысячей ратных людей! И чтобы короля при этом сопровождали все знатные семейства! И тогда все от верхов до самых низов узнают, что Ланкастер вернулся на свой престол. Вернулся править. А дом его имеет наследника и поддержку самых знатных и могущественных лордов. Таков он, путь, предначертанный теперь моему мужу, и никакой иной.
Граф Перси повел глазами за окно, где в замерзшем сизом небе низко висело солнце. При этом он перехватил взгляд Бекингема, в котором читалось нечто большее, чем легкая усмешка. За месяцы, проведенные в Виндзоре, герцог привык к французскому акценту Маргариты Анжуйской – приятность для уха, которая, впрочем, разбавляла силу ее слов. Что же до Перси, то на него решимость молодой королевы действовала как тонкие специи на чревоугодника: пикантно, однако сытости нет.
– Ваше высочество изыскивает, как привнести умиротворение одним королевским указом, – наконец сказал он, несмотря на тепло камина, вцепляясь в меха так, что побелели костяшки. – Ваше высочество и впрямь верит, что такой человек, как Йорк, смиренно припадет к ногам его величества? А с ним и Солсбери? И ваше высочество спокойно, без опаски позволит им следовать в свите за спиной у короля? – Старик размеренно покачал головой каким-то своим мыслям, при этом глубже вглядываясь в молодую темноволосую женщину, которая, грациозно сидя на стуле, сейчас внимательно смотрела на него живыми янтарно-карими глазами. – Или же ваше высочество все же не верит, что они внимут этому зову, и обличит их в клятвопреступлении, зная при этом, как поступают с изменниками? Лично я, миледи, предпочел бы этот путь.
Теперь глубже вгляделась уже Маргарет, вновь чувствуя в себе всплеск негодования к этому человеку. Его глаза жестоки, но что делать: он на стороне ее мужа, и неважно, чем он руководствуется. А это сейчас главное.
– Если б мой муж позвал этих троих, а они не явились, это означало бы войну, а она раздерет Англию на части. Нет, я не верю, что такие раны способны сами собой зарубцовываться и на них можно махнуть рукой. Если сделать неверный шаг, они загноятся и погубят всю здоровую плоть. – Королева говорила со спокойной уверенностью, и эти слова магнитили, приковывали к месту. – Так что, милорды, у меня нет намерения приглашать Йорка, Солсбери или Уорика в сопровождение к моему мужу. Пускай эти люди, сами не свои от волнения, кусают ногти, в то время как король Англии собирает вокруг себя самых пылких своих сторонников. Пусть Йорк увидит силу, что может быть выставлена против него, если он осмелится поднять хотя бы одно знамя. – Маргарет подалась вперед, блестя глазами, будто бы завораживая собеседников. – Я не сомневаюсь, милорд, что Йорк остается для нас угрозой. Люди, что единожды вкусили власть, продолжают тянуться к ней вновь и вновь. Я видела такие устремления в своем собственном отце и всех тех коронах, на которые он посягал, но они ему так и не достались. И тем не менее мой муж находится в шаге от полного пробуждения. Он должен явить свою силу и гордо шествовать под своими тремя львами. Он должен предстать во всей своей силе и блистательности, прежде чем мы подступимся к угрозе Йорка и Солсбери. Уорику, быть может, еще не поздно спастись, хотя не знаю. Ну а вы, вы-то это понимаете? Вы со мной, милорд?
– Разумеется, ваше высочество. Я полагаю, мы желаем одного и того же. Сильного короля. Смыть, изгнать дух Невиллов из всех тех, кто вынашивает в своем сердце измену. Я всецело поддерживаю короля Генриха, своей честью и честью моего дома.
Маргарет села прямо. Вот это да. Пыл такой, что, не ровен час, смоет и ее саму. Этот человек пойдет за Генрихом, а не за желаниями его королевы-француженки. Она склонила голову якобы в согласии с его словами, хотя внутри все клокотало.
Бекингем между тем зевнул – так широко и вольно, что захотелось и самой.