Неожиданно для самого себя Дерри буквально рявкнул смехом, вызвав на лице герцога сердитое недоумение.
– Прошу прощения, милорд, – давясь смешливыми спазмами, выговорил он. – Вы человек, которого я уважаю, к тому же поверили мне свои сокровенные мысли. Мне не следует… – Закрыв лицо ладонями, он вновь неудержимо прыснул.
Сомерсет выглядел уязвленным, в то время как Дерри, давясь беззвучным смехом, упал головой на свое прислоненное к стене предплечье.
– Я тем самым хотел сказать, что Йорк, при всей своей враждебности, мне, в конечном итоге, грозить не может, – с натянутым видом продолжал Сомерсет. – Некоторое время я страшился, когда оказался в Тауэре. Предсказания – вещь довольно смутная, и мне подумалось: как раз здесь я и могу умереть. Но меня выпустили, и я был снова послан на службу моему государю. Так что ничто меня больше не страшит – ни Йорк, ни Солсбери, ни… Словом, ничего.
– Прошу прощения, милорд. Смеяться с моей стороны, было, конечно, недостойно, – отирая глаза и уже беря себя в руки, произнес Дерри. – Эх, мне бы какой-нибудь волшебный талисман, или пророчество какой-нибудь оборванки, которое б выручало меня помимо собственного ума. Знать бы наверняка, что угроза исходит именно от Йорка, Солсбери или еще какого-нибудь змия, которого я пока не выявил, а он затаился в каком-нибудь темном месте.
От благодушия Сомерсет был все еще далек, подбородок у него обиженно выпячивался.
– Есть среди нас люди, Дерри, истинно наделенные непостижимой силой. А уж от кого она исходит – от демонов или ангелов, – того нам знать не дано; и неважно, верим мы в них или нет. Я просто хотел вас слегка приободрить, но не ожидал, что превращусь для вас в посмешище. Желаю вам доброй ночи.
И герцог, суховато кивнув, стал удаляться по коридору, оставляя за спиной у себя Дерри, который смешливо глазел ему вслед.
11
Ричард Уорик добрался до замка Ладлоу к концу апреля, приведя с собой своего брата Джона, а также тысячу двести ратников в подкрепление силам, что уже рассредоточились вокруг крепости. Из вновь прибывших шестьсот были отборные лучники, что знали себе цену и разгуливали по улицам задрав нос. Вскоре у стен замка они соорудили себе стрельбище и день-деньской оттачивали там мастерство. Остальное воинство составляли топорщики и копейщики, набранные по ратной повинности и вооруженные с доходов Уорика, собранных с угодий в Мидлендсе и на севере. Для потехи отца и Йорка Уорик обрядил их в алые как кровь акетоны, крашенные мареной, а сам как тысячник щеголял в полосатом красно-белом дублете.
С приходом такого подкрепления под Ладлоу настроение у Йорка улучшилось, а то за недели бездействия он уже малость приуныл. Все это время он рассылал с гонцами письма тем, кого хотел заполучить в качестве сторонников, пока король в Лондоне скапливал силы и готовился к своему Великому выезду. Прибытие сыновей Солсбери под Ладлоу Йорк приказал отметить, и в первую же ночь в замке состоялся пир, с надлежащим опустошением крепостных подвалов от бочонков со старинными французскими винами, так чтобы каждый из прибывших мог поднять за своих военачальников полную чашу.
Наутро Йорк отсыпался у себя в палатах, а Уорик с братом, не поддавшиеся с вечера хмелю, поскакали на рассвете охотиться, взяв с собой отца. По пути проехали через обширный лагерь – можно сказать, целый городок из шатров и палаток, – где завтракали у своих костров солдаты. Перед проезжающими высокими ноблями они почтительно вставали, после чего снова усаживались кто есть, кто драить, кто чинить или вострить. Несмотря на гудение голов после вчерашнего, прибытие Уорика привнесло в лагерь напряженность. Армии не стягиваются таким числом для того лишь, чтобы сидеть и наслаждаться весенним солнышком.
– А они смотрятся что надо, эти твои красные вояки, – под стук копыт по проселочной дороге сказал сыну Солсбери. – Думаю, враг на поле попятится лишь от их цветов, уж слишком режет глаза.
Уорик, чтобы как-то скрыть неловкость перед братом, скорбно закатил глаза. Оба сына Солсбери наслаждались погожим апрельским утром – влажно синеющим небом, курчавой белизной облаков. Сами они пребывали в добром здравии, а за спиной у них в готовности ждала армия.