Мальчики и подружки невесты остановились у перегородки, и только Иоланда прошла с ней внутрь. Сестра пожала ей руку и тоже отступила в сторону, чтобы сесть в кресло. Маргарита впервые увидела Генриха. От облегчения у нее закружилась голова. Даже сквозь туманившую взор вуаль она видела, что он не калека, даже шрамов нет. Король выглядел довольно симпатичным: лицо овальной формы, темные глаза, черные кудрявые волосы, закрывавшие уши. На голове у него была простая золотая корона, и его свадебный наряд не отличался особой роскошью: темно-красная туника с поясом, доходившая до лодыжек, скрытых под шерстяными чулками кремового цвета, и поверх нее тоже темно-красный, расшитый золотой нитью плащ, застегнутый тяжелой пряжкой на плече. На правом бедре у него висел меч – серебряный клинок с золотой гравировкой. Его облик производил впечатление сдержанной простоты. И тут Маргарита увидела его улыбку. Она покраснела, осознав, что слишком пристально смотрит на жениха. Генрих кивнул ей, и невеста направилась к нему, стараясь идти медленным шагом.
Громкость звучания органа постепенно нарастала, и когда огромные, выходившие в поле двери затворились, по толпе прокатился приглушенный ропот. Очень немногие могли видеть алтарь, но все увидели невесту и были этим вполне довольны.
Пространство перед алтарем было гораздо теснее. В отличие от остальных помещений церкви, здесь стояли кресла, и Маргарита прошла мимо сидевших в несколько рядов изысканно одетых лордов и леди. Некоторые из них обмахивались веерами – скорее по привычке, поскольку в церкви было прохладно.
Маргарита приблизилась к Генриху, чувствуя легкий озноб. Она с удовлетворением отметила, что он выше ее. Все страхи, в которых она даже не могла себе признаться, улетучились, как только пожилой аббат заговорил на звучной латыни.
Она едва не подпрыгнула, когда Генрих протянул руку, поднял вуаль и откинул ее. Он рассматривал ее с неменьшим интересом, и Маргарита поняла, что король тоже никогда прежде не видел ее лица. Сердце гулко билось у нее в груди. Дрожь в теле усилилась, и у нее возникло ощущение, будто она отдала достаточно много тепла, чтобы вобрать в себя весь холод церкви. Генрих улыбнулся опять. Ее глаза наполнились слезами, и она видела словно сквозь густую пелену.
Аббат был суров, или, по крайней мере, Маргарите так казалось. Его голос заполнял все пространство церкви, когда он спрашивал, существуют ли препятствия к заключению брака – прежние помолвки или кровное родство. Маргарита увидела, как Генрих протянул аббату свиток с папским разрешением, перевязанный золотистой лентой. Тот с поклоном принял свиток и, хотя уже давным-давно ознакомился с его содержанием, для проформы окинул взглядом, после чего передал одному из монахов. Хотя они приходились друг другу кузеном и кузиной, он знал, что между ними нет кровного родства.
Маргарита, по примеру Генриха, преклонила колени. Затем, опять же по его примеру, поднялась на ноги. Она едва следила за церемонией и только слышала латинские фразы, которые как будто звучали у нее внутри. Проникавший сквозь витражи свет расцвечивал пол у алтаря яркими зелеными, красными и синими узорами. Глаза Маргариты широко раскрылись, когда она услышала свое имя, увидела, как Генрих повернулся к ней, и почувствовала, что он взял ее за руку. Его голос звучал нежно и спокойно.
– Я беру тебя, Маргарита Анжуйская, в жены, чтобы с этого дня быть с тобой вместе, в радости и горе, в богатстве и бедности, в здоровье и болезни, пока смерть не разлучит нас, если так определит святая церковь. В этом я клянусь тебе.
Маргарита чувствовала прикованные к себе взгляды английских лордов и леди, когда она, в состоянии, близком к панике, силилась вспомнить слова, которые должна была произнести. Генрих наклонился, чтобы поцеловать ее руку.
– Теперь ваша очередь, Маргарита, – прошептал он.
Неожиданно напряжение в ней спало, и нужные слова всплыли в памяти.
– Я беру тебя, Генрих Английский, в мужья, чтобы с этого дня быть с тобой вместе, в радости и горе, в богатстве и бедности, в здоровье и болезни, быть покорной и послушной тебе в постели и за столом, пока смерть не разлучит нас, если так определит святая церковь. В-этом-я-клянусь-тебе.