Последние слова она произнесла скороговоркой и испытала большую радость от того, что ей удалось сделать это без ошибок. Она услышала смешок Уильяма, и даже суровый аббат не смог сдержать улыбку.
Маргарита застыла на месте, в то время как новоявленный супруг взял ее левую руку и надел на безымянный палец кольцо с рубином. Стараясь дышать полной грудью в своем тесном платье, она снова почувствовала головокружение. Когда аббат велел им преклонить колени и лечь ниц, она упала бы, если бы Генрих не держал ее за руку. Их головы и спины покрыли куском чистой белой ткани, и на мгновение у нее возникло ощущение, будто она осталась наедине с мужем. Когда началась служба, Маргарита почувствовала, что Генрих повернулся, и, встретившись с ним взглядом, она склонила голову в немом вопросе.
– Вы прекрасны, – прошептал он. – Уильям сказал мне, что я должен говорить так, но это истинная правда.
Маргарита хотела было ответить ему, но, когда он опять взял ее за руку, расплакалась от избытка чувств. Генрих с изумлением взглянул на нее. Тем временем служба подошла к концу.
– Если мы сделаем это, то уже не остановимся, – сказал Томас, наклонившись к барону Стрэйнджу. – Как только французский король узнает, что в Мэне идут бои, он тут же придет сюда со своими солдатами, и они не будут терять времени, дегустируя виноград и деревенских девчонок. С приходом весны здесь воцарятся смерть и разрушение, и это будет продолжаться до тех пор, пока мы не погибнем или не переломаем хребты французам. Ты понимаешь это, барон? Мало убить нескольких солдат и скрыться в лесах, подобно Робин Гуду или какому-либо другому отверженному. Если мы сегодня ночью предпримем нападение, никто из нас уже не сможет вернуться домой, пока не будет все кончено.
– Томас, я не могу сказать это людям, – ответил Стрэйндж, устало потирая ладонью лицо. – У них не останется никакой надежды. Они пошли за мной, чтобы отомстить французам – возможно, перерезать несколько глоток. Ты же хочешь, чтобы они воевали с армией. Большинство из них все еще надеются, что король Генрих или лорд Йорк пришлют солдат, чтобы спасти нас. Если этого не произойдет, они просто разбегутся.
Томас Вудчерч покачал головой и криво усмехнулся.
– Они не разбегутся, если не увидят, что собираешься бежать ты, или, может быть, что погиб я. Я знаю этих людей, барон. Они не сильнее французов. Они могут сражаться только до тех пор, пока у них хватает духа. Но они убийцы, барон, каждый из них. Они любят убивать других людей куском хорошего железа, стоя плечом к плечу со своими друзьями. Они презирают трусов – и они не разбегутся.
Их разговор прервал тихий свист. Напоследок Томас бросил на своего собеседника многозначительный взгляд и поднялся на ноги. Уже давно опустились сумерки. Они находились вблизи дороги, освещенной лунным светом.
С расположенного неподалеку постоялого двора вышел, пошатываясь, рыцарь с непокрытой головой, державший шлем под мышкой, и принялся рыться свободной рукой у себя между ног. За ним последовали еще двое. Они явно искали место, где можно было бы опорожнить мочевой пузырь. Чтобы снять металлический гульфик, требовалось определенное время. Томас хорошо помнил запах, стоявший над полем битвы, когда рыцари опорожняли мочевой пузырь и кишечник прямо под себя, полагаясь на то, что их оруженосцы очистят доспехи после сражения.
Он не спеша наложил стрелу на тетиву. Он хотел выманить их всех и сейчас обдумывал, как бы это сделать. Если позволить французам забаррикадироваться на постоялом дворе, они смогут продержаться там сколь угодно долго, имея в своем распоряжении обилие еды и выпивки. Томас повернулся к барону.
– Я выманю их на улицу, – сказал он, – а ты дашь команду идти в атаку, когда наступит подходящий момент. Никто не должен двигаться, и никто не должен приходить ко мне на помощь, что бы ни случилось. Ты понял? Передай это им. Да, еще скажи, чтобы они не стреляли мне в спину.
Когда барон Стрэйндж исчез в сумерках, Томас снял стрелу с тетивы, положил ее обратно в колчан и прислонил лук к стене. Похлопав себя по бедру, он удостоверился в том, что его большой охотничий нож на месте. Сделав глубокий вдох, англичанин ступил в полосу лунного света и направился к трем французским рыцарям.
Один из них уже стонал от облегчения, испуская струю мочи на дорогу, в то время как двое других смеялись над ним. Томас неслышно приблизился к ним на расстояние в несколько шагов. Ближайший к нему рыцарь подпрыгнул от неожиданности, затем выругался и рассмеялся по поводу своего испуга, увидев, что перед ними стоит всего один человек.