Надо же, думал Эварха, наблюдая за ним с великим интересом – эк ловко встраивается!.. Призрачное создание нащупало стражевую линию, сейчас густо заросшую столь же призрачными травами, деловито грызло её, замещая уничтоженное собой, словно всегда так и было.
Ловец, весьма чуткий к магии, не ощущал никакой, даже слабенькой волшбы, даже эха не чувствовал, словно творившееся тут было самым обычным делом. Да, коробочка своих денег стоила, жаль, второй раз в ход не пустишь.
Крысокорпион довольно долго сопрягал свои чары с чарами прочерченной Древним границы; а закончив, широко распахнул пасть, полную мелких и острых зубов, будто разломил голову надвое.
Пасть стала расти, а тело – уменьшаться; очень скоро перед Эвархой остались одни только челюсти, похожие на небольшие воротца, украшенные сверху и снизу частыми треугольными резцами, местами в два и в три ряда. За воротцами продолжалось всё то же болото и те же островки леса. Те, да не совсем те – дальше тянулись владения Древнего бога, ослабевшего за бессчётные века забвения, почти обезумевшего от одиночества, но живого и вполне способного оторвать ему, ловцу, голову.
Хороший Древний. Славный Древний. Сильный.
То, что Эвархе и заказывали.
В конце концов, раз этакое чудо заказали именно ему, значит, он и впрямь лучший из лучших.
Профессиональная гордость, так её и растак.
Череп в перстне всё никак не мог успокоиться, алые огоньки крутились в орбитах, зубы клацали, и ловец, стараясь унять своенравную вещицу, погладил её пальцем по темечку. Череп немедля закатил глаза и утих, словно сытый кот.
Эварха поддёрнул рукава, повернул перстень черепом к ладони, сжал кулак; глубоко вздохнув, шагнул сквозь «пасть» крысокорпиона.
Чем дольше колеблешься, тем скорее опростоволосишься, тем вернее сядешь в лужу; магические твари, за которыми охотился Эварха, – будь то многоглазые ящеры-бегунцы, хищные обитатели Межреальности, или големы – хранители заброшенных храмов, или подземная нечисть, или даже нежить навроде личей – все они только и ждут случая уловить ловца, сделав его смерть как можно более мучительной, напитавшись его кровью и силой.
На правом рукаве Эварховой куртки из прочнейшей драконейтовой кожи, что не уступит кольчуге, белели четыре глубокие царапины. Остались на память от бродячего мертвяка – сбежал из магической лаборатории в Чолхое, а Эварху наняли изловить; один из первых заказов, едва не ставший и последним, – зато многому научивший.
Верная боевая коса осталась стоять, воткнутая в мшистую кочку – однако не просто так. Ловец не мог позволить себе роскошь таскать с собой обычное оружие, так что коса тоже была с начинкой – заключала в себе отпечаток ауры Эвархи, грубый, приблизительный, зато сильный. Древний какое-то время будет думать, что пришелец так и бродит по болоту, пытаясь обойти стражевую линию, и слегка ослабит бдительность. Может, конечно, попытается захватить врасплох, но это вряд ли, иначе вылез бы ещё ночью, когда – всем известно – к Древним возвращается некая толика их былой силы.
Конечно, не очень-то приятно лезть на рожон без доброго клинка на длинном древке, но боевое оружие сейчас всё равно без надобности – Древнего велено доставить в целости и сохранности; ну эта обычная чепуха – «и если хотя бы чешуйка или волосок упадут с его драгоценной шкуры…»
Ха. Требовать такое могут лишь те, кто ни разу не сталкивался с подобной добычей лицом к лицу!
Однако аванс был хорош, и Эварха не стал спорить. Кто, в конце концов, станет пересчитывать у Древнего бога все его чешуйки и шерстинки? Да и не его ловецкое дело, зачем слугам Спасителевым понадобился Древний бог, коль золото у них водится, доброе красное золото настоящей чеканки и в достаточном количестве.
Однако кроме золота было кое-что ещё. Если ты достаточно безумен, чтобы любить эту работу – рискованную, тяжёлую, кровавую, – то любишь и всегдашнее в ней состязание. Вот и сейчас, хотя ловец и сам не до конца себе в этом признавался, ему хотелось померяться силами с древним созданием. Кто кого: полуэльф ли бога, пусть и падшего, или всё же бог полуэльфа?..
Хотя последнее, конечно, было весьма нежелательно. Однако повернуть назад означало сразу сдаться, признать превосходство противника, искать создание «по слабым силам своим», как выразился бы отец Бруно, учитель в храмовой школе, где юному Эвархе когда-то посчастливилось учиться – правда, недолго. Однако же отец Бруно не гнушался достать розгу и всыпать как следует ученику, оправдывавшему «слабыми силами своими» невыученный урок.
Ну уж нет! Ловца гнали вперёд азарт и страсть. И ещё – холодная гордость профессионала. Лучшего в своём деле.