- А сексуальные желания тогда откуда берутся? - решил я сделать вид, что мне интересно. - В чем их исток?
- В физиологии.
- А исток физиологии в чем?
- Ты смотри не углубляйся, а то шизофрения разовьется, - пошутил он в своем стиле - с серьезным лицом.
- Это что, вообще ни о чем нельзя думать?
- Думать можно, только в рамках. Психоанализ - злейший враг всех мыслящих людей. После обработки психоаналитиком даже вполне адекватный человек становится… Как бы это помягче выразиться… Дуболомом. Недалеким, но непробиваемо уверенным в своей правоте.
Несмотря на его серьезность, чувство юмора у Немана тоже наличествовало. На следующий день после разговора с ним о Луисе Молина, мне стало известно, что он заранее умудрился поспорить с Асом о том как быстро я заинтересуюсь этим писакой. Не знаю, кто из них на что поставил, и на что они вообще спорили, но победил Неман. С моей точки зрения абсолютно дебильный спор.
Преждевременно включать меня в работу Ас не собирался, и о текущих делах Миротворцев я знал не больше, чем услышал в первый день. Иногда они появлялись в офисе потрепанными, иногда очень сильно потрепанными, в крови или ожогах, среди которых даже я - неспециалист - несколько раз видел химические. Однако впечатления, что оперативники возвращаются после боев такой ужасной войны, какую обрисовал мне Ас, как-то не создавалось. В частности по той причине, что глубоких ран у них, независимо от обилия крови, я ни разу не замечал, да и к тому же, немного похромав или подержавшись за поврежденную часть тела, они уже через несколько часов были как новенькие. Любые их ранения ремонтировали устройства, установленные в медблоке, которые они называли “регенераторами протеина”.
Мои рассказы в глобальной сети о том, где я очутился и чем занимаюсь, все воспринимали как прикол, поэтому зря стараться, в красках расписывая свои будни, мне очень скоро надоело.
А вот родителям я ничего говорить не стал. Звонок им я совершил, когда неожиданно для себя открыл, что бамп может использоваться еще и как телефон. Чтобы не тревожить их нервную систему, я объяснил, что не отвечал на звонки потому, что у меня появилась новая девушка, и я зависну с ней надолго, возможно даже поеду куда-нибудь, поэтому в ближайшее время звонить мне не надо - сам свяжусь, когда посчитаю нужным. Ну, родичи у меня всегда мечтали, чтобы я так основательно занялся отношениями с противоположным полом, потому возражений не последовало.
Закончив разговор, я уныло вздохнул и окинул взглядом окружающие помещения. Мое пребывание в этом месте явно затянулось. Новизна переросла в рутину. Две недели безвылазного сидения в четырех стенах - это само по себе испытание не хуже практик, которыми меня ежедневно выматывали. Нет, у себя в квартире я, бывало, сидел и дольше, но там я хотя бы за продуктами из дома выходил и мог разнообразить досуг походом в кино. А тут что? Бамп, практика, еда, бамп, практика, туалет. Я рисковал стать еще одним Дилмом.
То, что я сильно ошибался, так пренебрежительно относясь к покою и безделью, я понял буквально на следующий же день после звонка родителям.
Глава 5
Авангард
Вечером 17 числа, в субботу, Ас решил провести новую практику - по отделению основы от тела. Эта затея мне сразу не понравилась.
- А почему нет физических тренировок? - возмущенно спросил я у него, когда он объяснил свои намерения. - Нахрена такие нагрузки на мозг? Это не нормально. У вас же война, да? Ну, так солдат должен быть сильным и выносливым. Где обучение стрельбе, рукопашному бою?
- Самое совершенное тело - всего лишь груда белка, если им не управляет совершенный разум.
- Это вот ты щас к чему сказал? Типа дохляк, в жизни не державший оружие в руках, у вас тоже как солдат котируется?
- Экс, - устало вздохнул Ас как обычно, - ты должен понять, что война, которая идет здесь имеет мало общего с войнами, которые ведут люди.
- Я это уже который раз слышу. Только мне это, ты знаешь, как-то вот ни о чем не говорит.
Видимо мои слова его зацепили. Он хмуро ответил пророческим тоном:
- На человеческой войне солдаты боятся потерять свои жизни и жизни товарищей, боятся позорной смерти, плена, боятся отдать врагу Родину. Но для нас не существует понятия Родины, нас не берут в плен, и у нас нельзя отобрать жизни. Как и у нашего врага, - продолжил он, намеренно выдержав паузу. - Единственное, что здесь можно потерять, и оно же самое главное, чего в принципе можно лишиться - это собственное “Я”. Потерять свою душу, Экс - вот что самое страшное. Идя на смерть, будучи хоть трижды атеистом, подсознательно ты все равно понимаешь, что смерть - еще не конец, и понимание это придает тебе сил. Когда же ты знаешь, что ценой поражения станет Забвение… Меняется сама система ценностей.
- Все, хватит сгущать краски, - отмахнулся я, почувствовав, как на спине выступает холодный пот. - Я все понял.
- Тогда лови рефрактор, - кинул он мне прибор, достав его из тумбочки у койки.
Лишь только я его поймал, как тут же чуть не уронил от неожиданности, услышав, как где-то совсем рядом эхом прозвучал дрожащий мужской голос: “С-син-ми-ми-ри-ри-ар”.
- Что?! Что это было?! - закрутился я по сторонам.
Ас непонимающе вздернул бровь.
- Кто это сказал? - вытаращился я.
- Что сказал?
- Ты что не слышал?!
- Слышал что?
- А, ничего, - выдохнул я, мысленно успокаивая себя. - Опять глюки. У меня такое бывает.
- И давно? - без интереса спросил он, как медсестра у больного во время планового обхода.
- Да как только вся эта чертовщина началась. Хотя нет. В детстве мне тоже много чего мерещилось.
- Ладно, надевай, - сказал Ас и лег на соседнюю кровать. - Установи режим “смещение первого уровня” с таймером на 10 секунд.
- А я пойму, когда усну? - с подозрением посмотрел я на обод, держа его перед собой. - Или я опять уже сплю?
- Нет. В этот раз ты не уснешь, - ответил он, закрыв глаза. - Ты поймешь, когда начнется.
- Что начнется? - насторожился я.
- Успокойся. Хуже не будет.
- Ага, ты это каждый раз говоришь.
Он не ответил.
Пожав плечами, я установил на пульте нужную настройку, нацепил устройство и, сложив руки на груди, будто покойник, опустился на подушку в ожидании очередного сюрприза.
Естественно, я отсчитал в уме десять секунд, но когда я опустил глаза оценить обстановку, оказалось, что ничего не изменилось. А по опыту мне было известно, что это не есть хорошо.
- Та-а-ак, - прогундел я. - В чем подвох на этот раз?
Не дожидаясь объяснений, я захотел приподняться, но тут же понял, что не контролирую собственное тело. В следующий момент я уже не смог пошевелить губами, чтобы выразить возмущение. Через несколько секунд беспомощного вращения глазами я осознал, что теряю вообще все ощущения. Сначала пропало чувство тяжести, затем исчезли слух и обоняние. Наконец глаза застлала пелена, погрузив меня во тьму.
Все произошло так быстро, что я даже не успел запаниковать. Помню, пронеслась мысль: “Так и должно быть? А если что-то пошло не так, мне помогут?”
В какое-то мгновение мне показалось, что тело дернулось, будто мне по груди с размаху врезали кувалдой. И темнота перед глазами прояснилась, открыв мутные очертания непонятного залитого светом места. Поначалу я видел не лучше, чем, если бы мне в глаза закапали водой, но постепенно картинка обретала резкость. Ко мне даже вернулось ощущение тела, только вот движения показались крайне необычными, словно я плавал на волнах.
Когда зрение достаточно восстановилось, меня охватил испуг. Я буквально висел в воздухе около койки, на которой лежал еще один я. До меня не сразу дошло, что это попросту мое тело. Вначале меня окликнул Ас, и только оглянувшись и увидев его, я все понял. Почти прозрачный, испускающий бледное свечение, он был похож на призрака.
- Я же говорил: хуже не будет. - Вроде бы он ухмыльнулся. Я сам еще не идеально видел, так вдобавок и его контуры расплывались.
- Да уж, - произнес я, не узнав собственный голос, ставший звенящим, словно тонкая медная пластина. - Не считая паралича, все, прямо таки, пучком.