Дмитрий вынужден был признать, что не может.
– То-то же! – наставительно поднял палец Метис. – А ведь бомжей больше, чем ты думаешь, и гораздо больше, чем ты видишь вокруг. Ты даже не представляешь, Митек, сколько в мире, управляемом мертвяками, живых людей с исковерканными судьбами. Они влачат свое жалкое существование повсюду – на улицах мегаполисов, в маленьких городках, на пригородных окраинах, на загородных свалках, в дальних поселках и возле железнодорожных полустанков. Оставаясь незамеченными, они видят и подмечают многое. Нас, Вольных Охотников, среди них лишь мизерная часть. Но мы имеем возможность слышать их разговоры, задавать им вопросы и получать ответы.
– Это что-то дает? – с сомнением спросил Дмитрий.
Метис снисходительно улыбнулся:
– Бомжи порой оказываются более полезными информаторами, чем разведсети Мертвых Братств.
– И что, они идут на сотрудничество с вами?
– Охотно. Во-первых, мы им платим, а во-вторых… Некоторые Ордена хоть и не отслеживают бродяг специально, но часто используют их для жертвоприношений, причем не особо таясь и зачастую обходясь даже без «масок». Сам понимаешь: забрать жизнь у бича не так хлопотно, как у благополучного «жильца». Только бродяги тоже давно просекли, что тут дело нечисто.
– Сами просекли или с вашей помощью?
– Мы, конечно, распустили кое-какие слухи, провели определенный ликбез и в итоге обзавелись помощниками.
– Или приманкой для мертвяков? – Дмитрий заглянул в глаза собеседника.
Метис хмыкнул:
– Ну да, мы иногда подкарауливаем мертвяков на Ритуалах, если ты об этом. Так что притворяться бомжами самим и общаться с ними Вольным выгодно.
– Не люблю бомжей, – поморщился Дмитрий.
– А их вообще мало кто любит, – пожал плечами Метис. – Но именно это обстоятельство способствует их закрытости. А значит – и нашей скрытности.
– Так ведь их не только не любят! Их еще и ненавидят. Бродяги иногда вызывают раздражение и агрессию.
– Твоя правда, – со вздохом согласился Метис. – Благополучие, пусть даже ложное благополучие, пусть даже его видимость, не желает видеть рядом с собой убогость и нищету. Но от ненужных конфликтов мы уходим. Наша задача – очищать мир от мертвечины, а не учить вежливости живых идиотов.
– А если уйти нельзя? – не отступал Дмитрий. – Если – некуда?
Как вот сейчас, например. Куда денешься из вагонного тамбура?
– На крайний случай есть «маска».
Дмитрий подумал о женщине с ребенком и о курильщике, которым было явно неприятно общество бомжа.
– Но здесь ты «маской» не пользуешься.
– Здесь этого делать не стоит, – посерьезнел Метис. – Мы едем из зоны конфликта Мертвых Братств. В электричке могут оказаться орденские Пастухи-наблюдатели или Рыцари. На простого бродягу внимания они, скорее всего, не обратят, но магию почувствуют сразу.
– А если кто-то будет нарываться? Если кому-то не захочется ехать в одном вагоне с бомжем?
– Мы перейдем в другой.
– Или в одном поезде?
– Тогда придется сойти.
– Черт! Метис, а если вам не дадут уйти с миром?
Метис не ответил. Лишь снова многозначительно хмыкнул.
– Понятно, – кивнул Дмитрий. – Тогда Вольные Охотники превратятся из зачморенных бомжей в ниндзя.
– Почему в ниндзя? – поднял бровь Метис.
– Я видел, как вы обращались с сюрикенами.
– Ах, это, – Метис засмеялся. – Метательные звездочки и ножи, если их обмазать «тленом», – очень эффективное оружие. Даже неопытный боец может с их помощью превратить мертвяка в лужу вонючей пены. Хочешь попробовать?
А вот теперь на него смотрели очень серьезно. Метис больше не улыбался.
* * *
– Попробовать… что? – облизнув губы, спросил Дмитрий.
Если это вербовка…
– Не прикидывайся дурачком, – поморщился Метис, – ты же все прекрасно понимаешь.