Я сел, и попытался собраться с мыслями. Слева моя кровать была пуста.
— Где Мэттью? — спросил я.
— Он отравлен не был, поэтому я попросила Пенни его убрать, — ответила она, всё ещё протягивая мне чашку.
Наконец я её взял, и понюхал.
— Какого чёрта? — воскликнул я. — Пахнет как какое-то спиртное.
— Это не просто «какое-то спиртное», это — самый чистый алкоголь, какой у меня только был, — поправила она меня.
— И ты хочешь, чтобы я это выпил? — спросил я, прежде чем сухо продолжить: — Неужели моя судьба настолько уныла, что предпочла бы заставить меня напиться перед смертью?
Она одарила меня кислым взглядом, а через её плечо я увидел, как Дориан беспомощно пожал плечами, будто говоря, что понятия не имел, что она планировала.
— Выпей это, и я отвечу на твой вопрос, — ответила Леди Торнбер.
Я стоически уставился на неё, запрокидывая всю чашку, и выпивая её за один долгий глоток. Однако мой мужественный подвиг был испорчен последовавшим за этим приступом кашля. Мой живот будто охватило пламя, а горло будто пыталось отплатить мне за оскорбление, задушив меня до смерти.
— Будь оно всё проклято! — наконец ахнул я. — Что это было? — осведомился я. Это не было похоже ни на какой алкоголь, какой я когда-либо пробовал прежде.
Элиз улыбнулась мне впервые с момента моего пробуждения:
— В следующий раз будь внимательнее. Это был чистый алкоголь, или настолько чистый, насколько я смогла перегнать, — сказала она, и передала мне ещё одну чашку: — Попытайся заставить её выпить это.
Я мог лишь предположить, что она имела ввиду Мойру, но я ни за что на свете не подверг бы свою дочь таким страданиям.
— Ей всего лишь семь! — возразил я. — Ты не можешь ожидать, что я дам такое ребёнку.
— Попробуй на вкус, — ответила мать Дориана голосом, который указывал на то, что я сказал что-то глупое. Ей всегда удавалось заставить меня чувствовать себя таким образом, будто я так и не вырос до конца. Я понюхал чашку, прежде чем отпить чуть-чуть. Вкус оказался сладким и гораздо более приятным. Будто она смешала свой спирт с молоком и мёдом.
Однако моей первой мыслью было возмущение:
— Почему ей ты смешала так сладко, а меня заставила выпить чистый огонь?!
Элиз Торнбер казалась раздражённой.
— Сколько прошло времени с тех пор, как тебя отравили? — спросила она, проигнорировав мой вопрос.
Конечно, я понятия не имел, сколько я проспал, поэтому я просто фрустрированно посмотрел на неё немного, прежде чем указать на Дориана:
— Ну? Тебе сейчас это должно быть известно лучше, чем мне. Сколько?
Судя по его виду, моему другу было не по себе от того, что я втянул его в напряжённую дискуссию с его матерью, но после нескольких тревожных секунд он сумел подвести счёт часам:
— Полагаю, сейчас уже около семи, так что — часов десять, наверное, — ответил он.
— Яд в твоём организме в основном влияет на твою печень. Он уже нарушил её функционирование, и где-то между двенадцатью и двадцати четырьмя часами после его принятия твоя печень начнёт умирать. После этого я уже ничего не смогу сделать, чтобы тебя спасти. Если хочешь, чтобы твоя дочь жила, то сначала дашь ей выпить из этой чашки, а потом мы сможем обсудить мои умозаключения, — объяснила Леди Торнбер.
Как Пенни вам скажет, иногда я бываю довольно твердолобым, но когда дело доходит до моей семьи, я имею тенденцию весьма быстро выстраивать свои приоритеты. Я разбудил Мойру, и уговорил её выпить сладкую смесь. Однако дочь моя была этому не особо рада. Её всё ещё подташнивало, и вкус алкоголя в напитке был ей неприятен.
— Мне обязательно это пить, Папа? — сказала она, выпив половину.
Погладив её по щеке, я улыбнулся ей:
— Знаю, что вкус плохой, но тебе нужно это выпить, если хочешь поправиться, — сказал я, и продолжал подбадривать её, пока она не сумела выпить всю чашку. Когда она закончила, я перевёл внимание обратно на мать Дориана: — А теперь не могла бы ты объяснить, почему я пытаюсь насильно залить выпивку в мою дочь. Это что, какое-то противоядие?
Леди Торнбер одарила меня улыбкой, прежде чем ответить:
— Не совсем. Какая-то часть поглощённого тобой яда оказывает негативное и очень перманентное влияние на печень. Однако в какой-то момент выяснилось, что алкоголь будто бы предотвращает урон, который яд наносит печени. Остальные эффекты яда он не отменяет, он просто сохраняет печень до той поры, пока твоё тело не сможет само избавиться от яда.
— А что с уже нанесённым уроном? — обеспокоенно сказал я. Меня больше волновала Мойра, чем я сам. Ей было всего лишь семь. Приступать к жизни с сильно повреждённой печенью не казалось мне хорошим началом.