Единственным, о чём она могла говорить, была моя скрытая часть, хранящая тайны, которые я не осмеливался рассматривать. Я никогда не видел эту часть такой, какой её описывала Элэйн, но я сразу же понял. «Ты несёшь Рок Иллэниэла». Эти слова эхом отразились у меня в сознании, хотя я не был уверен, где я их услышал.
— Уже спрашивала у тебя об этом в прошлом, и ты мне не отвечал, но сейчас я понимаю. Именно оттуда происходят твои тайны, так ведь? — сказала она, не став ходить вокруг да около.
— Некоторые, — согласился я. — Не все, я думаю, но порой мне трудно определить. Я не думаю, что оно настолько отдельное, как ты полагаешь. Я думаю, что это — лишь тёмный уголок моего собственного разума. Я просто не знаю, откуда он знает всё, что ему известно.
— Он знает, — мрачно ответила она. — Он знает, как он к тебе попал.
Я подавил дрожь:
— Ты что-то узнала от него?
— Нет! — резко сказала она. — Это было просто ощущение, но я уверена, что он знает.
— Ты всё время говоришь о нём так, будто он является чем-то чужеродным. Я думаю, что это — просто ещё одна часть моего «я». Что-то вроде наследственной памяти, может быть, пришедшей мне от моего отца, но всё ещё являющейся частью «меня», — объяснил я.
— Возможно, ты прав, — ответила Элэйн, — но я думаю, что тебе следует опасаться.
«Это всё, конечно, хорошо, но как я по-твоему должен опасаться самого себя», — иронично подумал я.
— Я попытаюсь, — успокаивающе сказал я.
Тем вечером я снова прочитал письмо Марка. Чем больше я о нём думал, тем больше мне не терпелось с ним увидеться. Ситуация дома вроде бы стабилизировалась, и я начал волноваться, что если буду долго медлить, то будет слишком поздно. Я уселся в своём кабинете, чтобы написать ему ответное письмо.
Маркус,
Моё последнее письмо было слишком коротким. Я опустил в нём много недавних событий, в основном потому, что не хотел беспокоить тебя тем, на что ты не можешь повлиять. Сейчас всё успокоилось, и я решил съездить в Аградэн. Я расскажу тебе о последних событиях, когда увижу тебя. Их действительно слишком много, чтобы изложить в письме.
Ожидай меня через два или три дня.
Мордэкай
Я сложил маленький лист, и поместил его в коробку, а затем откинулся на стуле, и попытался подумать о том, как я буду объяснять Пенни своё решение. Чем больше я изучал свои мотивы, тем эгоистичнее они казались.
Пятнадцать минут спустя я сдался, и собирался покинуть свой кабинет, когда заметил, что на шкатулке для сообщений мигает огонёк. Получить ответ настолько быстро было делом необычным. Открыв шкатулку, я нашёл маленький обрывок бумаги, на котором было поспешно нацарапано. Почерк принадлежал не Маркусу.
Дорогой Мордэкай,
Пожалуйста, прости меня за состояние этой записки. У меня не было времени найти более подходящий лист для письма. Мой муж больше не может отвечать. Его болезнь ухудшилась, и он больше не может встать с кровати. Он временами пребывает в бессознательном состоянии, но я попытаюсь дать ему понять, что ты уже в пути.
Искренне твоя,
Марисса Ланкастер
Комната будто закачалась вокруг меня, и я услышал, как у меня в ушах застучала кровь. «Этого не может быть». Я встал, и тупо уставила на стену, когда меня захлестнула ужасная срочность, а потом мой паралич резко исчез, и я пришёл в движение. Действуя почти неосознанно, я собрал вещи, которые, как я думал, мне понадобятся, мой посох, мой пояс с особыми мешочками, мой стило… и тут я остановился.
— Надо сказать Пенни.
К счастью, я сумел добраться до неё, не встретив никого другого, в частности — моих детей. Я не был уверен, что смог бы скрыть от них свой мощный наплыв эмоций, и пугать их было последним, чего я хотел. Они и так уже недавно всякого навидались.
— Что?! — мгновенно сказала она. Полагаю, выражение моего лица уже выдало меня.
— Дело в Марке, — начал я, и в течение следующих десяти минут я объяснил столько, сколько мог, хотя из-за необходимости мой рассказ был далеко не полон.
— Я не понимаю. Что, говоришь, с ним не так? — перебила она.
Силясь сохранить терпение, я повторился:
— Это болезнь под названием «серая слабость», недуг, которым страдают те, в кого вселялся один из богов.
— Так, и откуда же тебе об этом известно?