— «Ты мне нужен», — безмолвно произнёс я, проецируя свою мысль на статуэтку.
К тому времени, как я полностью обратил на него своё внимание, было уже почти слишком поздно. Тиллмэйриас направил свою вторую атаку на основание находившегося рядом со мной здания, и чем бы он ни воспользовался, оно превратило большую часть стены и некоторую часть фундамента в мелкую пыль, лишив оставшуюся часть здания опоры. Когда я осознал свою ошибку, та уже находилась в процессе падения на меня.
«Сегодняшний день соседи мне никогда не простят». Это наблюдение мелькнуло у меня в подсознании, в то время как более практичные части моего разума были заняты, пытаясь сообразить, как предотвратить мою неизбежную судьбу лепёшки. Хотя у моих зачарованных защитных камней было много преимуществ над обычными импровизированными щитами, они не могли легко менять свою крепость, или защищаемую ими область. Они, возможно, могли остановить всё, что Тиллмэйриас мог в меня бросить, но они точно дадут сбой, если на меня упадёт здание.
Всё это мелькнуло у меня в голове за мгновение, и несмотря на безвременность таких напитанных адреналином мгновений, я всё равно сумел поступить не так, как надо. Подняв ладонь, я выкрикнул слово, и использовал свою собственную силу, чтобы подпереть здание. Для большинства волшебников такой приём был бы фатальным, но, как я выяснил из других бессчётных мгновений моего прошлого, я, как волшебник, был эквивалентен гиганту… и ума у меня порой было примерно столько же.
Я мгновенно понял свою ошибку, когда вес несчислимых тонн камней и дерева навалился на мою невидимую подпорку. Покачнувшись, я ахнул от шока, но каким-то образом удержал её. Глупая часть моего поступка заключалась в том, что я теперь был полностью поглощён усилием, требовавшимся для удержания здания — я не мог просто перестать это делать, в случае появления неудобств. Подумав ещё, я осознал, что мне следовало воззвать к земле, и позволить ей удерживать здание для меня, оставляя мою собственную силу свободной для ответа на следующую атаку Тиллмэйриаса.
Мой противник стремительно приближался, несясь на меня с длинным кинжалом в руке. По лезвию ползала чужеродная магия, и я инстинктивно понял: что бы он там ни наложил на оружие, оно сможет пробить мой новый щит. Тиллмэйриас был одним из величайших мастеров знаний своей рощи. Очередная крупица информации предстала передо мной, когда я меньше всего этого ожидал.
Полностью сосредоточив свою магию на поддержании здания, я не имел иного выбора кроме как воззвать к стихиям для своей защиты, и в своём отчаянии я пошёл на риск, который мне, наверное, следовало обдумать более тщательным образом. Я потянулся к тому, чего немёртвые боялись больше всего, именно к тому, чем мой предок уничтожил тело Тиллмэйриаса две тысячи лет тому назад.
Я потянулся к огню, позвав маленькое пламя из печи в том самом доме, который я поддерживал. Раскрыв свой разум, я заговорил с ним, позвал его… и дал ему дом, присоединив к нему свой собственный дух. То, что могло быть совершенно безопасным магическим действом, используй я обычные способности волшебника, принимало гораздо более смертоносное значение в руках архимага, поскольку огонь напитал мой разум, и мои действия.
Зарычав от ненависти к нему, я послал в Тиллмэйриаса вьющиеся потоки огня, желая объять его пламенем прежде, чем он до меня доберётся. Ветер направлял и раззуживал пламя до раскалённого жара, потёкшего к немёртвому существу.
Охваченный яростью огня и желанием разрушать, я засмеялся, глядя на то, как мой враг остановился, ошеломлённый несущимся на него пожаром, но моё ликование было слишком самонадеянным. Отреагировав с невероятной скоростью, Тиллмэйриас окружил себя слегка иным щитом, который будто бы стёк с его рук без всякого усилия. Лёгкость, с которой он создавал спонтанные заклинательные плетения — магии, которые были такие же устойчивые и не поддающиеся разрушению, как любые чары… это было просто нечестно.
Однако у меня были свои преимущества — в частности, будучи архимагом, я обладал почти неограниченными ресурсами, и не был ограничен лишь своей собственной силой. Огонь весьма красноречиво продемонстрировал этот аргумент, объяв щит шиггрэс. Защита давно мёртвого хранителя знаний выстояла, несмотря на невероятную силу, которую я к ней приложил, но даже она не могла держаться вечно. Секунды текли — пять, десять, пятнадцать, и с каждым проходившим мигом огонь становился всё горячее, и ветер хлестал его, доводя до ярости, создавая звук, чем-то похожий на крик.
Щит твари неминуемо сломился, лопнув подобно пузырю, когда пламя ринулось внутрь, чтобы поглотить… пустоту. Тиллмэйриаса там не было.