Миг спустя нападавший прыгнул на меня резким рывком.
— Бу! — закричал мой сын, твёрдо упав мне прямо на спину, и обхватил меня руками и ногами подобно какому-то сумасшедшему примату.
— Что за… ад господень! — встревоженно всполошился я, дико вспрыгнув, и чуть не сбросив маленького мальчика со своей спины. Я закружился на месте, преувеличивая своё удивление, а Мэттью смеялся и победно вопил.
— Я тебя подловил! Ты был тако-о-ой испуганный! — громко закричал он.
Я отцепил его от себя, и поставил на пол, что позволило мне властно зыркнуть на него сверху вниз:
— Вот уж нет! — возразил я. — Я — Королевский Волшебник и Граф ди'Камерон, пугаться — не в моей природе, — произнёс я, широко улыбаясь.
— Ты испугался! — возразил он, но когда он это говорил, в его голосе звучал смех. Он знал, что я притворялся. Поддавшись порыву, я снова схватил его, и закружил, прежде чем поцеловать его в щёку. Он был долговязым мальчишкой, сплошные руки да ноги, с лишь лёгким намёком на пухлость, которая у него была, когда он ему было всего несколько лет. Каким-то образом, несмотря на мои тёмные волосы и мягкие карие локоны Пенни, его волосы были лишь русыми.
Прежде чем я смог поставить его на пол, появился ещё один ребёнок, бросившись на меня.
— Папа! — закричала Мойра, врезавшись мне в поясницу. Она начала пытаться вскарабкаться на меня, и в итоге мы втроём устроили странный танец, пока я пытался помочь ей одной рукой, удерживая Мэттью другой. Наконец я сумел уравновесить нагрузку, поддерживая по одному ребёнку каждой рукой, но даже так их совместный вес заставил меня пошатываться на ходу.
«Интересно, сколько ещё я смогу носить их вдвоём одновременно», — молча подумал я. Я надеялся, что довольно долго, а если нет, то у меня было много способов сжульничать. Магия может быть полезна во многих отношениях.
Мойра влепила мне в щёку крепкий поцелуй, и я ощутил у неё на лице что-то липкое. Моей первой догадкой был джем. Она робко улыбнулась, сверкая своими голубыми глазами из-под тёмных волос, а затем протянула руку, хлопнув Мэттью по предплечью.
— Ты — во́да, — спокойно объявила она.
— Это не считается! — возразил Мэттью. — Я же больше не прятался, — сказал он, переводя взгляд с сестры на меня, будто надеясь, что я вынесу решение в его пользу.
— Так вот, почему ты прятался за вешалкой, — драматично сказал я, будто разрешив великую загадку. — Боюсь, что она права. Ты покинул укрытие по собственной воле, чтобы застать меня врасплох, — закончил я, и ощутил, как Мойра показала ему язык, когда я вынес решение.
— Ты не победишь, пока Грэма тоже не найдёшь, — ответил Мэттью, глядя мимо меня, снова обращаясь напрямую к своей сестре. Грэмом звали шестилетнего сына Дориана, который, насколько я понял, проводил с нами время, пока Роуз и Дориан наслаждались своим воссоединением. Раскинув свои ощущения, я быстро обнаружил его. Сперва я его пропустил потому, что он хитро спрятался на облицовке камина в гостиной неподалёку. Как он туда забрался, не сбив стоявшую там всякую всячину, находилось за гранью моего понимания, и я не считал, что Мойра когда-нибудь сможет его там заметить. Очевидно, к пряткам он подходил серьёзно.
Я опустил их обоих:
— Не буду мешать вам в ваших делах. Будьте осторожны, чтобы ничего не сломать, — сказал я. Я беспокоился о том, что случится, когда Грэм наконец попытается спуститься с облицовки, но я посчитал своим долгом сохранить его тайну. В конце концов, прятки — дело серьёзное. Немного поторговавшись, двое детей разделились, чтобы найти своего спрятавшегося друга.
К этому моменту я уже знал, где была Пенни, поэтому уверенно пошёл по дому, пока не добрался до неё. Когда я вошёл в ясли, мне мгновенно вспомнилась старая картина, которую я видел однажды. Вообще-то, представшая передо мной сцена была лучше, поскольку в этом видении присутствовала самая милая женщина из всех, кого я знал, и она стянула платье с одного из своих плеч, чтобы оголить часть своей груди. Старая картина в Ланкастере определённо не включала в себя ничего настолько непристойного.
— Очевидно, ты услышала меня в коридоре, — с озорной улыбкой сказал я — или, по крайней мере, я надеялся, что она была озорной. Пенни скорчила мне рожу, взяв нашу маленькую дочь, Айри́н, и поднесла младенца к своей груди. Я ответил ей деланно разочарованным взглядом: — Я думал, что это для меня.
Пенни погладила Айрин по её мягкой щеке, и ворковала ей, пока та наконец не присосалась основательно, прежде чем ответила мне. Подняв голову, она одарила меня взглядом, который в равной степени содержал привязанность и утомлённость. Она с лёгким смешком ответила: