Мишра, как и Урза, облетел вокруг лагеря два раза. Токасия подумала, что парень ищет поток холодного воздуха, чтобы уронить и удержать машину на лету так же, как и его брат. К тому же она заметила, что если Урза прилагал все усилия к тому, чтобы удерживать аппарат на одной высоте, то Мишра, наоборот, постоянно опускался и поднимался, накреняясь то в одну сторону, то в другую.
И тут Мишра, пролетев над лагерем, развернул орнитоптер на запад, вглубь пустыни, и улетел.
Орнитоптер сначала стал кляксой, потом просто пятнышком на горизонте. Токасия и Урза переглянулись.
– Может быть, порвалась тяга, – предположила Токасия.
– Нет, маленький дурачок просто решил залететь подальше, – проворчал Урза и побежал на холм, чтобы лучше видеть, куда направился Мишра.
Старший брат не проделал и половины пути, когда звук хлопающих крыльев возвестил о возвращении младшего. Пилот еще раз дважды облетел вокруг лагеря и приземлился прямо у ворот укрепления. Когда он выбрался из кабины, его уже ждал Урза, возмущению которого не было предела.
– Ты понимаешь, что делаешь? – закричал он. – Эти твои рывки! Наверняка повреждены блоки! И ладно бы только это! Как тебе только в голову пришло так далеко улетать от лагеря! На тебя же могли напасть птицы рух! А если бы ты разбился в пустыне?! Где бы мы тогда тебя искали?!
Пропустив тираду брата мимо ушей, Мишра, как ни в чем не бывало, сказал:
– Я видел рисунки. А ты?
Урза запнулся на полуслове и озадаченно посмотрел на брата.
Темноволосый мальчик повернулся к Токасии.
– В пустыне есть рисунки. Полоски из темной земли, их хорошо видно на фоне светлого песка. Мы много раз проходили рядом с ними и не обращали внимания. Но сверху видно, что это – рисунки! Там есть драконы, джинны, птицы рух, даже минотавры. – Он повернулся к брату. – Ты их тоже видел, а ну признавайся.
Урза оторопело смотрел на брата. Собравшись с духом, он осторожно ответил:
– Я больше беспокоился о том, как бы не потерять управление.
Мишра и бровью не повел.
– Рисунки расположены вокруг большого холма. Держу пари, что если мы осмотрим его, то найдем транский лагерь.
– Может быть, это святое место фалладжи, – начал Урза, но Мишра отмахнулся.
– Нет, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Насколько я знаю, фалладжи никогда не селились в этих землях. Мне кажется, что это транский курган, и нам нужно его исследовать.
– Нам нужно выяснить, не повредили ли мы орнитоптер, – сказал себе под нос Урза. Он уже ощупывал крылья и распорки, проверял, нет ли в парусине дырок.
Токасия широко развела руки, словно обнимая обоих братьев.
– Что нам нужно, так это отпраздновать первый полет, – сказала она. – А завтра у нас будет достаточно времени, чтобы все проверить.
В тот вечер ученики и землекопы сложили в лагере большой костер. Все были возбуждены. Новенькие радовались – теперь им будет о чем рассказать по возвращении в столицу. Еще бы, они своими глазами видели, как Урза впервые поднял орнитоптер в воздух, а Мишра нашел в пустыне гигантские рисунки. Многие месяцы они просто рылись в каких-то траншеях и полировали неведомые старинные металлические детали, и вот наконец случилось что-то в самом деле примечательное. Тут было чем гордиться. Звучали песни, лился набиз, Рахуд учил аристократов традиционным танцам фалладжи. Ритм был слишком сложный, но поскольку требовалось не только двигаться, но и размахивать во все стороны заостренными палками, новички пустились в пляс. Во всем этом был дух настоящего приключения. Мишра снова и снова рассказывал, как летал вглубь пустыни, и Токасия знала, что не пройдет и пары дней, как буквально все в лагере будут из кожи вон лезть, только бы им разрешили полетать.
Меж тем Урза молча сидел у костра. Он не танцевал и ничего не пил.
Заметив это, Токасия подошла к нему.
– Тебе грустно? – спросила ученая.
– Нет, что вы, – ответил юноша. – Мне просто кажется, что надо проверить оснастку – не порвалось ли что-нибудь, не треснуло ли. А если уж мы решили сделать кабину побольше, то надо…
– Завтра, – твердо сказала пожилая женщина. – Ты так молод, у тебя вся жизнь впереди. А сегодня вечером надо веселиться.
– Я веселюсь, когда работаю с машинами, – сказал Урза, глядя, как по другую сторону костра Мишру со всех сторон обступили ученики и землекопы, чтобы еще раз услышать его историю. Токасии казалось, что с каждым новым пересказом она делается все длиннее и увлекательнее.
– Есть в жизни и другие радости, – сказала Токасия, проследив за взглядом Урзы. – Твой брат, похоже, уже сделал это открытие.
Немного помолчав, Урза ответил:
– Я вовсе не был против, чтобы Мишра полетал на орнитоптере.
– Я и не говорила, что ты был против, – сказала Токасия.
– Просто когда машину первый раз запускают, ее детали испытывают большие нагрузки, – продолжал, поднявшись на ноги, старший брат. – Надо было сначала все проверить, а потом пускай бы он летел, куда вздумается…
– Конечно, – спокойно сказала Токасия.
– Даже если забыть о его безрассудстве – он ведь мог пострадать из-за какой-нибудь технической неисправности, – сказал Урза.
– Верно, верно, – согласилась Токасия. И, выдержав паузу, продолжила: – Но попробуй объяснить это мальчишке, у которого одно желание – доказать всем, что он ни в чем не уступает старшему брату.
– Когда имеешь дело с машинами, главное – соблюдать все меры предосторожности. Я говорю только о благоразумии.
– А если бы спор выиграл он, а не ты? Стал бы ты тогда настаивать на соблюдении всех мер предосторожности? – спросила Токасия.
Урза не ответил. Он просто стоял и молча смотрел на своего брата сквозь языки пламени.
Глава 3: Койлос
Мишра был прав – западнее их лагеря среди песков были огромные рисунки. Кто-то насыпал в пустыне небольшие валы из сухой земли, более темной, чем окружающий их песок. Заметить их можно было только с воздуха – Токасия и раньше отправляла экспедиции в этот район, еще до того, как организовала лагерь на нынешнем месте, но она даже не догадывалась о существовании рисунков.
Последние представляли собой странную смесь. Здесь были изображения людей, точнее, существ, более или менее похожих на людей. Любое из них могло оказаться портретом трана. Изображения животных – оленей, слонов и верблюдов – соседствовали с геометрическими фигурами – кривыми, спиралями и многоугольниками, стороны которых по многу раз пересекали скопления фигур, разделяя некоторые из них на части, другие же оставались нетронутыми. «В общем, совершенно бессмысленные детские рисунки, – подумала Токасия, – созданные ради забавы расой пустынных титанов».
Мишра верно определил и происхождение рисунков – их авторами, вне всякого сомнения, были траны. Рисунки располагались плотно и опоясывали огромный курган, который оказался исключительно богатым на находки: в частности, там обнаружили целый скелет су-чи. Мечта Токасии собрать полностью одно из этих таинственных существ наконец исполнилась. Лежали в кургане и остатки нескольких орнитоптеров, но даже они не шли ни в какое сравнение с целой россыпью силовых кристаллов, обнаруженных в самом сердце разрытого холма. Многие кристаллы потрескались и больше не светились, но археологи добыли более чем достаточное количество целых камней, ярко сверкающих всеми цветами радуги. Их было столько, что хватило бы и на дальнейшие исследования в лагере, и на отправку в Пенрегон – другим ученым и многочисленным дворянам – благодетелям Токасии. Прибытие в столицу находок подстегнуло интерес знати к раскопкам, и вскоре этот интерес воплотился в нечто материальное – второй постоянный лагерь на месте обнаруженного Мишрой кургана.
Но это было только начало. Орнитоптер дал археологам уникальную возможность изучать пустыню с воздуха, и за первым открытием последовали новые. За год полетов братья обнаружили около двадцати аналогичных полей рисунков, хотя все они были меньше первого и хуже сохранились. Поля образовывали гигантскую дугу, на которую как бы опирались Керские горы. В одних полях имелись рисунки известных науке людей, в других они отсутствовали, но геометрические узоры присутствовали обязательно. И в центре каждого поля располагался курган, в котором при раскопках обнаруживались разрушенные машины и силовые камни.