— Где сейчас Лангемак? — пытается сдерживаться Будённый.
— Всех моих ракетчиков перевели в ЦАГИ.
— Немедленно командировать Лангемака в НИИ-3, назначить главным по этому делу, — рубит слова маршал, — у нас на М-1 большие надежды…
«Подмигнул мне… неужели дивизион „Катюш“ в штат мехкорпуса собрались включать».
— … Ладно, соловья баснями не кормят, — спокойным голосом продолжает он, — как говорил мой коновод Лёшка Жидов: «Будем посмотреть». Веди, товарищ Захарченко.
— Сюда, товарищ маршал, — начальник полигона показывает дорогу военным к главному бункеру, — а вас, товарищи инженера, попрошу в боковой капонир.
— Опять мимо, — расстроенный Будённый отрывается от бинокля, — плохо, товарищ Слонимер.
Третий БРАБ, как и два предыдущих, оставив в небе дымный след, зарылся в снег в полукилометре от цели, невысокого круглого деревянного помоста (диаметром десять метров), обитого кровельным железом с небольшим костерком посередине. Невидимый отсюда ТБ-3, с которого сбрасывались бомбы, пошёл на посадку на полигонный аэродром.
— Баллистика у бомбы с реактивным ускорителем меняется, товарищ маршал, — сбивчиво оправдывается тот, — при пользовании штатным прицелом нужно вносить поправки…
— Кто же вам не давал, — раздражённо отвечает Кулик, повернувшись спиной к длинной узкой смотровой щели бункера, вдоль которой выстроились военные и, примкнувшие к ним, мы с начальником НИИ-3.
— Мы вносили, но видимо этот прицел отличается от нашего, на котором работали мы…
— Это как ты себе понимаешь, — легко взрывается начальник ГАУ, — пристрелку этими дурами на каждом прицеле проводить? Не напасёшься их…
— Четвертый, зона свободна, работу разрешаю, — слышу негромкий голос авиадиспетчера местного аэродрома, расположившегося неподалёку с рацией на столе.
— Это Михеев? — подхожу к нему, показывая на наушник, — разрешите поговорить с ним.
— Пожалуйста, товарищ Чаганов, — диспетчер снимает с себя и передаёт мне гарнитуру.
— Иван Васильевич, здесь Чаганов.
— Здорово, Лёша, — послышался хрипловатый голос бывшего пилота «Максима Горького».
— Привет, пусть твой штурман проговаривает всё, что делает и видит.
— Сделаем, он вас слышит…
— Принято, это Иванов говорит….освобождаю крылья бомбы… все распрямились полностью, встали на защёлки…. открываю клапан гидросистемы…. есть давление масла….
«Хороший мы сварганили пульт управления, всё есть манометры, датчики, индикационные лампы»…
— … гироскоп раскрутился, — продолжает штурман, — включаю накал ламп…. высотомер установлен на 1000 метров…. высота шесть тысяч, скорость 340…. вижу цель…. сброс!
— Пошла родимая, — послышался голос Галлая, третьего члена экипажа нашего ДБ-3, лежащего на месте стрелка, — вытяжной шнур сработал…. тормоза расправились….
— Сброс, — крикнул я, все поспешно примкнули к смотровой щели.
Пошли тягучие секунды ожидания.
— Задёргалась! — торжествующе закричал Галлай.
Задёргалась или пошла зигзагами, означает, что головка самонаведения захватила цель и заработала система управления перекладывая закрылки и включая элероны.
Не успеваю освободится от гарнитуры, как послышался многоголосый вздох.
— Точно в колышек! С шести тысяч… — Будённый, Кулик и другие двинулись на меня раскрыв объятия.
— Страусов не пугать, — срывается с языка, — пол бетонный.
Остановившиеся военные удивлённо смотрят себе по ноги и в этот противно задребезжал полевой телефон, связист срывает трубку. Самые сообразительные уже готовы были рассмеяться, но осеклись…
— Да, здесь, товарищ Поскрёбышев, передаю трубку… вас, товарищ Чаганов.
— Слушаю.
— Вы на колёсах? — послышался искажённый помехами голос сталинского секретаря, — срочно в Кремль, вас вызывает товарищ Сталин.
«Какой убогий аппарат, — отпускаю кнопку связи и рассматриваю крашеный фанерный ящик, — как-то проводную связь я упустил, а она ведь пока основная в армии».
9 декабря 1938 года, 11:00.
«Необычный сегодня состав участников, — Поскрёбышев мягко без стука закрывает за мной дверь, — Молотов, Берия и Микоян… похоже выволочку мне собрались устроить, вот только за что? Микоян… речь скорее всего пойдёт о внешней торговле… хочет контакты с госпожой Пост переключить на себя? Хотеть не вредно, сама Мэрджори вряд ли захочет… Берия. Что-то случилось с МакГи? Не хотелось бы… Молотов в хорошем настроении, что-то улыбаясь шепчет на ухо, сидящему рядом с непроницаемым лицом, Микояну… со времени второй поездки в Штаты я у него не в фаворе. Чую, будет разбор персонального дела»…