— Если каждый руководитель, без согласования с наркоматом внешней торговли, станет покупать за границей всё, что ему захочется, — подключается Микоян, лицо его повёрнуто ко мне, но глаза неотрывно следует за вышагивающим за моей спиной вождём, — это будет подрыв монополии внешней торговли…
«За что боролись»?
— … одного из главных завоеваний революции!
— И это не единичный факт, — нагнетает Молотов, переворачивая лист бумаги, — вот перевод передовицы вчерашней «Вашингтон пост»… Правительство Мексики объявляет о полной национализации нефтяной отрасли страны. Вы понимаете, что за этим последует? САСШ в ответ наверняка объявит об эмбарго, то есть запрете на всякую торговлю с Мексикой. Вы не напомните мне, кто убеждал руководство, что из Мексики, как из рога изобилия, на нас посыпятся горы нефтехимического оборудования, надо лишь организовать совместную советско-американскую компанию внести учредительный взнос…
«Твою же мать, неприятно…. но не смертельно»…
— Три дня назад мы внесли нашу часть в уставной капитал компании пятьсот тысяч долларов САСШ, — трагическим тоном вторит Микоян.
— Это просто вредительство! — восклицает его шеф, при молчаливой поддержке наркома внутренних дел.
«Опять полмиллиона долларов, символично»…
— Никакого вредительства нет, — поднимаю глаза выше голов оппонентов, — и ничего страшного не произошло.
— Ну да, полмиллиона долларов для него не деньги, — патетически взмахивает руками Молотов.
— Продолжайте, товарищ Чаганов, — послышался голос сзади.
— Я согласен с оценкой товарища Молотова, очень вероятно, что Америка и некоторые другие страны введут эмбарго на торговлю с Мексикой. Из-за этого цена на неё упадёт и наша компания сможет покупать её для производства полиэтилена дешевле. Уверен также что полное эмбарго продлится не долго, в конце концов, нефтедобыча не главная статья торговли между САСШ и Мексикой, вмешаются банановые компании и через полгода-год полное эмбарго отменят или ограничатся только нефтью. В течении этого времени можно начать торговать с Америкой через посредника, например, через испанских товарищей организовать экспортно-импортную компанию на Кубе. Батиста, насколько мне известно, не брезгует взятками, поэтому компания может заручиться государственной поддержкой.
— Ну по вопросу дачи взяток нам с вами тягаться трудно, — пробормотал Предсовнаркома себе под нос, Микоян удивлённо переводит взгляд с Молотова на меня и обратно.
«А ведь благодарен быть мне должен… от такого пятна не отмылся бы перед „товарищами“ из Политбюро».
— Так как быть с титановым заводом? — прерывает Берия внезапно возникшую паузу, — оборудование заказано, но ни проекта завода нет, ни даже технологического процесса. Кто за это будет отвечать?
— Мы все будем отвечать, — Сталин встаёт справа от меня, — этот вопрос обсуждался на Политбюро, вам ли, ну за исключением товарища Берии, об этом не знать? Вопрос надо ставить по другому: как помочь товарищу Завенягину в кратчайшие сроки организовать промышленную выплавку столь необходимого народному хозяйству металла? Раз вы вчетвером уже изучили сложившуюся ситуацию, то вы войдёте в состав комиссии по этому вопросу, подключите Академию Наук научные и проектные институты. Председателем предлагаю товарища Молотова, заместителем будет Завенягин, товарищи Берия и Микоян займутся организацией посреднических компаний в Испании и на Кубе, товарища Чаганова следует привлекать по отдельным вопросам, касающимся переговоров с американцами и техники. Н а этом закончим. Товарищ Чаганов, вы свободны… хотя знаете что, оставайтесь, вам будет полезно послушать.
«Как вытянулось лицо у Молотова»…
— Приглашайте… — вождь опускает трубку.
«Шапошников с неизвестным комдивом, — уступаю им место напротив „тройки“ и сдвигаюсь в конец стола, — Берзин… двери не закрывают, ждут кого-то ещё».
Через пять минут появляется Киров (садится напротив меня) со Ждановым, Андреев, Вознесенский устраивается рядом, Маленков с противоположной стороны. Сталин откладывает трубку, рукой разгоняет дым и идёт к противоположной глухой стене кабинета, отдёргивает занавеску закрывающую карту.
«Испания».
— Начинайте, Борис Михайлович.
— Кхм-кхм, — прочищает горло Шапошников, — докладывает комдив Захаров.
Дверь открывается, на пороге появляется раскрасневшийся нарком обороны.
— И Будённый… твою мать, — громко шепчет Ворошилов на ухо Кирову, в кабинете раздаётся взрыв смеха, поддержанный самим вошедшим.